Чертог Пустоты (СИ)

Гарри задернул плотные тёмно-синие шторы, и спальня погрузилась в спасительный полумрак. На дне океана, где царила тишина, не должно быть солнца. Свет не достигает таких глубин, не согревает мертвое каменистое дно, не рассевает мерцающие блики в изменчивых бирюзовых волнах, не играет на чешуйках пестрых рыб. В этой бездне вода ледяная и неподвижная. Здесь живут лишь тени и голоса воспоминаний.

«Нельзя потерять то, что ты не имел… значит, ты не станешь оплакивать потерю. Не будешь уязвимым, слабым, жалким».

Гарри вернулся на прежнее место у стены и снова уставился на собственное отражение.

«Зачем тебе мир, если ты в нём один? Когда не с кем разделить свою радость или горе. Когда не с кем даже поговорить».

Теперь он видел лишь смутный силуэт, неподвижно сидящий на полу. Такой же безликий, как скользящие тени в тумане Белого Мира. Такой же далекий, как исполинские рыбы в морских глубинах.

«Одиночество — это благо».

Разве?

Одиночество больше похоже на проклятье.

«Ненормально знать, что на свете существует человек, за которого ты, не задумываясь, отдашь собственную жизнь! От которого зависишь!»

Ненормально знать, что такого человека ты убил своими руками.

Тени кружили поблизости и голоса становились всё отчетливее.

«Дружба, — презрительно выдохнул на ухо голос Тома. — Это глупая слабость, от которой нет проку. Игра в жизнь, в поддержку, в братьев. Что мы с тобой в итоге от этого получили?»

— Не знаю, — вслух ответил Гарри и закрыл глаза, чтобы не видеть собственного отражения. Душу заполняли отвращение, злость и тоскливое одиночество. На стене оглушительно громко тикали часы.

Перед внутренним взором едва различимые за молочной пеленой тумана то проступали, то исчезали серые стены цитадели.

«Данные в детстве обещания имеют свойство с годами терять смысл!»

О да. Ещё они имеют свойство сгорать и обугливаться. Превращаться в горы смрадных трупов и выжженную землю. В разрушенные дома и несбывшиеся мечты. В обман и предательство. В холод, что полз по венам вместо крови. В безнадежность.

«…ты скорее предпочтешь пожертвовать собой, чем пойдешь против меня…»

— Но раз тебя больше нет, ради кого и чем теперь жертвовать?

«Что если я начну поступать, как Он? — плавая в белом мареве, тени шептали, хрипели и плакали. — Что если однажды я стану таким как Он?»

Скрытая пеленой тумана цитадель содрогнулась.

— Не делай этого, дитя магов.

Гарри открыл глаза.

*

— Огромное значение? — Снейп, скептически взглянул на Дамблдора.

Тот помолчал, не подбирая слова, а скорее пытаясь решить, стоит ли продолжать говорить. Наконец он подался вперед, сложив на столе руки, и вопросительно взглянул на Снейпа.

— Скажи мне, Северус, знаком ли ты с трудами уважаемого Лэйна Бишара? — как бы из ниоткуда поинтересовался он.

Снейп недоуменно свел брови у переносицы.

— Не думаю.

Директор протянул руку, и с одной из полок соскользнула книга в кожаном переплете, послушно опустившись перед ним на стол.

— Магистр первой ступни Лэйн Бишар почти тридцать лет своей жизни посвятил изучению светлой и тёмной магии, а точнее того, какое влияние она оказывает на волшебника, — заговорил Альбус, неторопливо листая страницы. — В тысяча девятьсот двадцать пятом году он написал крайне любопытное эссе, которое назвал «За Порогом Пустоты». Увы, отделение Нумерологии Высшей Академии Магии сочло данный труд неуместным, и работа жизни магистра была отправлена в небытие. Тем не менее, мне удалось найти отрывок его интереснейшего изыскания, которое, даже в сокращенном виде произвело на меня немалое впечатление и побудило провести собственное исследование.

Раскрыв книгу на нужной странице, директор придвинул её ближе к профессору. Тот непонимающе покосился на собеседника и опустил взгляд, читая единственный абзац, написанный от руки:

«1925 год. Отделение Нумерологии Высшей Академии Магии. Отрывок эссе «За Порогом Пустоты». Автор Лэйн Бишар. Мы сами себя очерняем. Сами себя превращаем в изгоев, извергов и убийц. Это с нами делает не магия. А разум. Магия лишь усиливает это. Сердце толкает нас на самопожертвование, любовь и благородство. А разум превращает в чудовищ. Тьма живет в нас самих, царит в сознании, рождая в нём желания и решения, и только в сердце может быть достаточно света, чтобы не позволить нашим амбициям и эгоизму... нашим эмоциям, выйти из-под контроля. Во тьме рождаются все чувства и помыслы, а свет — эта та грань, которую они не могут пересечь. Если в душе нет света, тьма разбудит в ней хаос. Но если свет — это сердце, то тьма — это то, что заставляет его биться. Без тьмы, свет — это лишь неподвижное полотно, сотканное из любви, но не способное её осознать и постигнуть. Без тьмы, свет — это просто пустота».

Текст закончился, и Снейп поднял колючий взгляд на директора.

— Это, конечно, необычайно занимательно, — кисло прокомментировал он. — Но при чём тут Поттер?

— Он светлый волшебник, — сказал Дамблдор таким тоном, словно это всё объясняло.

— Да, мы это установили ещё лет пять назад, — декан Слизерина нетерпеливо захлопнул книгу. — Но какой смысл обсуждать это сейчас?