Чертоги демонов

— Я имел ввиду… — но тут Кент увидел, как она едва-едва скрывает свою улыбку. Миланье просто издевалась. Быть может не издевалась, а просто шутила, играла, но это было точно не вовремя. — Миланье, подойди сюда, я тебе кое-что хочу дать, — прогудел он спокойно.

И Миланье подошла. Не хватило ей жизненного опыта, чтоб понять, что её ждёт. Она по собственной глупости ожидала, что он скажет ей что-то важное или же даст покушать.

Но всё, что он ей дал, был…

Пендаль.

Миланье подпрыгнула, издав полный удивления:

— ОЙ!

Но не успела ретироваться, так как Кент поймал её за тонкий хвост. Схватил так сильно, что Миланье прострелило болью до самого затылка. Для неё хвост был одним из самых чувствительных мест: с мягкой, нежной и тонкой кожей. Это равносильно тому, что Кенту бы сжали яйца в тиски. Едва он сжал кулак, как почувствовал под пальцами хрупкие скользящие позвонки — сдави немного, и он их может вполне вывихнуть, а может и сломать.

— Отпусти-и-и-и!!! — взвизгнула Миланье. Её глаза полезли на лоб, словно ей запустили руку в другое, не менее нежное и сокровенное место. — Отпусти-отпусти-отпусти-отпусти!!! Пожалуйста!!! Хвостик!!! Что ты делаешь?!?!?!

— Миланье. Будешь издеваться и капать мне на нервы, я тебе оторву хвост, ты поняла? — тихо спросил он.

— Да-да-да! Не издеваться! Не копать нервы! — пищала Миланье на всю деревню. — Уяснила! Очень хорошо уяснила!

— Не капать на нервы, а не не копать их, — поправил Кент.

— Да, поняла! Хвост! Хвост, Кент, смилуйся! Не будь таким жестоким!!!

Едва его ладонь разжалась, как Миланье отпрыгнула метра на полтора, схватившись за хвост и едва не плача. Она аккуратно поглаживала то место, где он схватился, блестя глазами и слегка шипя.

Мой хвост… Мой хвостик… Что за чудовище! Ладно, выкручивать голову, но хвост! Где это вообще видано, чтоб так делали?! Откусить бы тебе пальцы за такое!

Её злобный взгляд стрелял в него, и Миланье даже не знала, что ответить на столь беспринципное поведение. Хвост был слишком личным, чтоб за него просто так хвататься. Для демона это было равносильно тому, чтоб засунуть руку ему в трусы. Её язык чесался ответить что-нибудь этакое острое и завуалированное, чтобы подцепить Кента.

И едва она раскрыла рот, чтоб выдать ему гневную тираду, наполненную «тяпа-тяпа-тяпа-тяпа», чтоб выразить свой протест и недовольство, как услышала едва уловимый гул. Тихий, как жужжание насекомых ночью за закрытой дверью. Оно шло откуда-то с неба, тихое, едва слышимое, но становящееся громче с каждой секундой.

Миланье приподняла голову, глядя в небо. Её уши забавно дёргались, она даже забыла про хвост, потому что было что-то в этом звуке… нехорошее. То, от чего пробегает мороз по коже и хвост встаёт дыбом.

Заметил её реакцию и Кент. Как показала практика, она улавливает присутствие других куда лучше, чем человек. Словно охотничья собака, по которой можно ориентироваться. И любая подобная такая реакция демонессы теперь вызывала у него подсознательно ожидание приближающихся событий — хороших или плохих, покажет лишь время.

— Миланье? — его голос сразу стал вкрадчивым, низким, деловым. — Миланье, ты что-то услышала?

Он стянул автомат с плеча, который до сих пор был в пыли.

— Я… слышу жужжание… — пробормотала она, глядя в небо. — Оно идёт оттуда, — пальцем она указала в сторону, откуда в прошлом слышалась канонада. — Жуки… кажется, жуки так жужжат.

Жуки жужжат? Что за ещё одна хрень к нам движется?

Кент внимательно вглядывался в ту сторону и вслушивался, сняв с плеча автомат, однако ничего не слышал. Совсем ничего. Да и кроны деревьев, высокие и густые, мешали обзору, если уж на то пошло. И ветер дул в ту сторону, куда показывала Миланье, что совсем не способствовало обнаружению угрозы.

Ничего. Тихо.

— Они всё ближе! — Миланье воскликнула это уже испуганно.

— Нам надо уйти из деревни. Сейчас же! — Кента наконец осенило, что это могло быть. Но едва сказал это, как рокот услышал уже и он сам. Оглушительный и неумолимый, но приближался, с каждой секундой становясь всё громче и громче.

Кранты. Нам кранты…

Обнадёживающая мысль скользнула в его сознании слишком спокойно, отстранённо и холодно, словно не возымела нужного действия. Вместо того, чтоб бежать, понимая, что они уже не успеют, Кент бросился к Миланье, подхватил её и одним прыжком оказался внутри одного из домиков. Благо тот находился на самой окраине и, быть может…

Смиловистится бог, и мы будем жить, — промелькнула в его голове несвойственная ему мысль. Кент никогда не был верующим, однако, как он узнал на собственном опыте, на войне атеисты — это лишь исключения из общего правила.