Чертоги Казад-Дума (СИ)

Бросив взгляд на бескрайние северные просторы, Красная Колдунья прикусила нижнюю губу. Заставить упрямцев отступиться от своих целей казалось непосильной задачей. В ход могли пойти все те же орки, но тогда темп разыгрываемой партии должен был измениться: надеющаяся на медленную игру, принцесса ангбандская предпочитала действовать нерасторопно, осторожно и расчетливо. Чтобы отрезать детям Аулэ все пути к Эребору требовалась помощь со стороны кого посильнее, чем орки. И так как у Ниар все еще были припрятаны лишние тузы в рукаве, она решила не брезговать и использовать давно проверенное, старое оружие. Огонь.

Прикрыв веки и на мгновение отрешившись от всего сущего мира, наследница черных стен Лугбурза, точно молитву, начала повторять в уме слова языка валараукар. Темный язык ложился на мысли туманной рябью и сливался с сущим, как мужчина может слиться с женщиной в чудесном танце жизни. Летя по воздуху невидимой тенью, властный зов мчался к Эребору.

«Услышь меня, Золотой Дракон, великий разрушитель людских поселений, владыка Эребора, — странный зов разливался в уме песней, грубой, холодной, повелевающей. — Открой свои глаза навстречу солнцу, ибо один из твоих хозяев взывает к тебе и о помощи просит. Ты должен вспомнить меня, колдунью в красных одеждах, потому что именно я указала тебе на золотые дюны гномов. Пора платить за оказанные некогда услуги, Смог, так что очнись ото сна и прогони прочь забытье. Ждет тебя работа, по силам и по духу. Поднимись с перины из драгоценных камней и расправь крылья».

— Сожги Эсгарот, Смог, — Ниар прошептала последние слова, чувствуя, как сердце бешено колотится в груди. — Сожги долину и пусть южная часть земли вокруг Эребора полыхает пламенем Роковой Горы…

Сожги долину и пусть южная часть земли вокруг Эребора полыхает пламенем Роковой Горы… Кажется, Ниар изъяснилась предельно ясно. Ее голос, такой нежный и мелодичный, сочился ненавистью. Смог, приподняв голову над сверкающим богатством гномов, широко разинул пасть, зевая.

Никому и никогда не доводилось будить дракона так нагло и дерзко. Но к чародеям Миас вряд ли можно было применить рамки морали, годные для обычных людей: вежливостью дети Моргота не отличались, особым тактом тоже. В чертах их лиц виднелась лишь сила и внутренняя крепость. За промахи они наказывали подчиненных свирепо и безжалостно. И хоть Смог не был юн и слаб, свое место в мире он знал.

Поднявшись на лапы, дракон вспомнил тот день, когда впервые увидел свою Королеву. И хоть сама Ниар не признавала за собой права называться владычицей Дор-Даэделота, Смог видел в осанке и взгляде Красной Колдуньи тот огонек тщеславия, что мог бы стать надежной твердыней для когда-то павшего королевства Мелькора. Смутно помнивший своего бывшего хозяина, разрушивший Эребор змей чувствовал разницу между чародеями Миас и их отцом: дети Белерианда обладали мягкими душами, светлыми и добрыми, в противовес наставникам и учителям. Конечно, Смог не слишком ратовал за справедливость, но нутром чуял – лучших правителей для Ангбанда вряд ли можно еще где-нибудь найти. В изъеденной огнем душе дракона теплились надежды на возвращение мира, каким память сохранила его еще до падения Моргота. Вполне возможно, Ниар и ее друзья были способны сдвинуть вселенную и отвоевать у Валар потерянные земли.