Чертоги Казад-Дума (СИ)

— Я не ведаю, кто Вы такая, — Торин говорил медленно, размеренно, четко и ясно. Так, как и привык говорить с окружающими. Боясь позволить голосу задрожать, юный наследник Эребора сжал ладони в кулаки. — Кто Вы, Ниар? Откуда родом и зачем присоединились к нам?

— Знание дадено Вам, Ваше Величество, — девушка потупила взгляд. Острые реснички затрепетали. Алые губы задрожали и улыбка сошла с лица охотницы. — Большего я сказать не могу, ведь всю правду Вы видели сами.

— Для дитя человеческого Вы здорово передвигаетесь по лесам, — заметил Торин. Слишком сурово, пожалуй. Скрипя душой, Король-под-Горой заставил себя не менять тона. Проявлять мягкость не следует. Даже если очень хочется. — Впервые вижу, чтобы кто-то так лихо удирал от эльфийских стражей. Да и в меткости Вам можно позавидовать.

— Разве есть моя вина в том, что Беорн учил меня слышать лес? — Ниар подняла лицо. Горделиво вскинув подбородок вверх, она без страха заглянула Торину в глаза. — Я не имею ничего за душой, Ваше Величество. Лишь собственные умения, доставшиеся мне трудом, кровью и болью.

Торин рассеянно моргнул. Пытаясь понять, что ощущает, обмер на месте. В глотке его пересохло. Приспичило глотнуть доброго красного вина, коим угощал гостей Даин. Но не было вина, а перед Королем-под-Горой стояло живое воплощение строптивой огненной стихии. Эреборцу хотелось прикоснуться к маленькой девушке, чтобы ощутить под ее кожей упругость молодого тела. Жар, исходящий от кареглазой наездницы. Хотя бы мельком. Дабы убедиться в том, что Ниар – живая, настоящая девушка, а не приснившаяся ему греза.

— Верю в это, — сухо произнес он, чеканя слова и проклиная времена за их суровую реальность. Будь он дома, будь в тишине и покое, будь на дворе мир, а в Эреборе – спокойствие… Он позволил бы себе стать чуть-чуть мягче. Чуть-чуть добрее. — Но Вы не та, за кого себя выдаете. Вы уроженка северных земель. В Вас чувствуется холод. Уверен в этом. Хотелось бы знать, что ложь эта не имеет за собой никакой подоплеки.

— Не холоднее он льда, что в Вашем взоре искрится, — Ниар зашипела. Не злость прошелестела в ее реплике, скорее уж ярость. Как будто эреборцу плеснули в лица кипятком. Гному сразу вспомнились рассуждения Двалина о хозяйке пчелиной пасеки. Огонь, а не девка. Не будь за спиной Торина сотня бравых сражений, он бы отступил прочь от лихой наездницы. Однако подгорному жителю приходилось видеть вещи и пострашнее разъяренной охотницы. — Какое дело Вам до моих дел? Какое дело до слов, что я произношу? В моих действиях не было корыстных мотивов, покорная слуга лишь хотела помочь. Собственное желание я выполнила, пусть и не так, как планировала. А потому, не изволите ли Вы, Ваше Величество, оставить меня в покое?

И снова за дерзостью слышится горечь. Принуждая себя не отводить взгляда в сторону, молодой эреборец лишь нахмурился сильнее. В груди словно бы разверзлась пропасть. Вдобавок к собственным мучениям Торин теперь испытывал боль и за маленькую девицу, такую хрупкую и беззащитную перед лицом зла. Беорн правильно воспитал свою подопечную. Честность и упрямство, столь высоко ценимые некогда, встречались все реже нынче. Что уж говорить о храбрости? Такими качествами не каждый воин мог похвастать, не то, что юные девы. А сколько лет было Ниар? Сколько на своем веку она успела пережить? Торин этого знать не хотел. Чувство вины и так снедало честное сердце Короля-под-Горой.

— Я верну Вас домой, — голос таки дрогнул. Гном чуть опустил голову, вновь и вновь напоминая себе о том, кем является. О том, зачем идет к Эребору. Мысли о доме прибавили сил, но кровь остудить не сумели. Торин с неохотой признал этот факт. А за ним и тот, что лихая укротительница огня воспламеняет в душе неведомые доселе чувства. Опасные и бесконтрольные.

— Уж верните вначале домой свою семью, Ваше Величество, — теперь уже задрожал голос Ниар. Торин, заслышав перемену в песенке серебряного колокольчика, ощутил, как горло пережимают невидимыми тисками. В глазах Ниар заблестели слезы. Скатываясь по щекам девушки, они, отражая огонь, падали на истрепанную одежду охотницы. — Свой путь пройдите и не давайте обещаний, которые исполнить вряд ли сумеете.

Как много обиды было в этих словах, недосказанного осуждения, крика и злобы. Тоненькие дорожки слез снежной глыбой легли на плечи Короля-под-Горой. Веселый соловей смолк в груди Ниар. Наездница, укротившая вороного жеребца, скрылась за маской отчаяния. А может не маской? Торин не мог решить. Он просто чувствовал боль наравне с той, кем молча мог восхищаться. И в восхищении этом ненавидел себя.

Ниар не стала дожидаться ответа. Развернувшись, ушла восвояси. Да и как можно ответить на ее слова Торин все равно не знал. Оправдываться ему было не за что. С собой кареглазую красавицу гном не звал, да и не стал бы звать, даже если бы вдруг захотел. Не нагрубил, не оскорбил, просто предложил помощь. А в ответ получил лишь оплеуху, ничем незаслуженную. Прикрыв веки, Король-под-Горой вскинул лицо к небу.