Чертоги Казад-Дума (СИ)

— Мой дом разрушили много лет назад, — теперь голос Ниар не казался знакомым. Торин впервые услышал в привычном тембре металлический звон глухой, бездушной ярости. — От него не оставили камня на камне, погрузив когда-то сказочные долины моей родины в пропасть забвения. Я помню, как в детстве мне нравилось гулять в тенях высоких деревьев, что росли густым ковром в горах. Помню, как я с братом и сестрой играла в догонялки, пытаясь утереть нос самому ветру. В моей душе свежи воспоминания о лугах, пахнущих сладостью и летними грозами. Перед глазами порой всплывают посеревшие за долгие годы картины радужных закатов: будучи ребёнком, я с восхищением и трепетом наблюдала за тем, как красный солнечный диск погружается степенно и надменно в шумящую гладь синего моря, окрашивая строптивые волны в самые разные цвета, от кроваво красного, до угольно-чёрного. Я рассказала бы Вам, Ваше Величество, как пал мой мир и как прахом рассыпался он в моих руках, но, боюсь, Вы не поверите мне. Всё, что когда-то казалось дорогим Вашей покорной слуге, утонуло в прошлом, погибло в нём, оставив после себя выгоревшую пустыню отчаяния. Я знаю, что Вы чувствуете, думая об Эреборе. Лучше других мне известна та боль, что снедает сердце при мыслях о погибших собратьях. Я потеряла своего отца, будучи ещё совсем юной. С того момента душе моей нет покоя.

Торин сглотнул. Странная смесь чувств разливалась по крови ядом. До этого притупленные, потухнувшие под плотным настом нескончаемой череды неудач и ошибок, они засверкали острыми гранями в свете восходящего солнца. Разливаясь лавовой рекой по венам, распаляли потерянную решимость и твёрдость духа. Сомнения, страх, одиночество, ярость, боль, отчаяние, скорбь – все они слились воедино, перемешались с восстающими из тлена смелостью и рвением свершить задуманное. Сострадание к Ниар сомкнулось терновой лентой вокруг сердца Короля-под-Горой, обернулось искрящимся ободом восхищения и, в конце концов, переросло в неуёмное, беснующееся волнение.

Он мог задать ей сотни вопросов. И она, стоя сейчас на вершине отрогов сгинувших некогда Железных Гор, ответила бы ему правду. Он прочёл её собственную готовность говорить в пылающих карих глазах. Истина, которую гному желалось узнать, была в его руках – Ниар с лёгкостью бы отдала ему сокровища собственного прошлого, поведав о себе и своём мире. Возможно, рассказала бы, откуда узнала кхуздул и почему с замиранием в сердце говорила о лютых уголках Средиземья. Вот только не желал эреборец заглядывать бездне в глаза. Он прошёл длинный путь, чтобы вернуть свой дом, былую честь, надежду. И не собирался теперь страшиться удара со стороны маленькой смертной девочки.

Подул лёгкий ветерок. Солнечный блин плавно поднимался над золотящимися долинами Руна. Наверное, пир давно закончился, и празднующие гномы теперь отдыхали, кутаясь в тёплые одеяла. Торин, поджав губы, развернулся на месте, устремляя свой взор к силуэту Одинокой Горы. Эребор.

— Будь у Вас возможность вернуть своего отца и свой дом, Ниар, как далеко Вы посмели бы зайти? Что решились бы сделать, чтобы вернуть родное и близкое? — в голове Торина рисовалась дорога, пустынная, холодная, серая. Та самая дорога, что вилась через бесплодную равнину к северу от Эребора, к Эред Митрин, к болотам Эттенмурса. Назад, к Ривенделлу, через Иссохшие Пустоши, откуда прилетел Смог. Чтобы вернуться к истокам всего. К полной опасностей и зла Мории. К чертогам Казад-Дума.

— Вас интересует, чтобы я попыталась сделать, дабы отвоевать дотла сгоревшую родину, пропадающую ныне по воле судьбы в глубинах безвременья? — Ниар улыбнулась. Просто, легко, свободно. Торин, прищурившись, заглянул девушке в глаза. — Всё, что угодно, Ваше Величество. Всё, что угодно.

====== Глава 7.4: Бильбо Бэггинс ======

Всё, что угодно. Ради продолжения похода Бильбо был готов отдать даже последние шерстяные носочки, любовно припрятанные на дне походного мешка. Оставаться в Железных Холмах хоббит был уже не в силах. И не потому, что гномы приелись мистеру Бэггинсу. Как раз наоборот: смелый полурослик так привык к окружающим грубиянам и шутникам, что сам порой начинал сыпать налево и направо словечками весьма оскорбительного толка. Заметив за собой подобную привычку, Бильбо в панике пытался отгораживаться от докучающих гномов. Но куда же от них денешься, когда живёшь в царстве Даина Железностопа?

Впрочем, не всё было так плохо, как хоббиту казалось. Еду готовили вкусную, воды было вдоволь, перинки на постелях казались мягкими, а гномки – симпатичными. Последнее особенно беспокоило мистера Бэггинса, так как раньше он никогда не замечал женской красоты. Девушки подгорного народца виделись ширцу забавными и миловидными. В отличие от молодых девушек Хоббитона, гномки не только часто улыбались и хохотали, но и к тому же отлично разбирались в табаке, готовке, ковке, обработке камней и руд. В общем, их милые мордашки, чаще прочего широкие и конопатые, приглянулись мистеру Бэггинсу.