Чертоги Казад-Дума (СИ)

— Все будет передано Владыке слово в слово, — заверил эльфа Больг на корявом вестроне. Одутловатое лицо чернокрового исказила омерзительная усмешка. Перебарывая отвращение, Феанор подошел к своему посыльному ближе. Никак не изменившись в лице, кузнец сложил руки на груди. Истолковав молчание бессмертного как проявление крайней терпимости, урук вновь закивал головой и опрометью бросился в лесную чащу. Скрывшись в темени, Больг растворился в дымчатой завесе Чернолесья уже спустя пару секунд.

Довольный собой, Феанор неспешно развернулся. Продолжая улыбаться, окинул долгим взглядом крохотную лужайку. Опутанная серебристой паутинкой, она все же продолжала жить своей чистой, дикой жизнью: птицы пели в густых переплетениях ветвей; мелкие животные пробегали то тут, то там; даже бабочки пестрили своим роскошным одеянием под сводами деревьев-великанов. Конечно, смрад разложения и забвения витал над отравленными землями Лихолесья, но ничто не могло истребить его первобытной красоты. Прикрыв веки, Феанор позволил себе насладиться моментом идиллии.

В последнее время кузнецу благоволила сама судьба. Кто его знает, может быть провидение вдруг решило занять его сторону, а может быть свет Амана вновь вернулся на его дорогу жизни, но факт оставался фактом: задуманное осуществлялось, завесы тайн приоткрывались, а в сердце вновь пела забытая песнь азарта. Король пока не торопился щебетать дифирамбы и уж точно пока не мог отпраздновать победы, однако что-то подсказывало нолдо, что в будущем следует ожидать только светлых вестей.

Такова была его правда, и таким он видел окружающий мир. И в уверенности своей он оставался достойным защитником земель Эннората.

Такова была его правда, и таким он видел окружающий мир. И в уверенности своей он оставался достойным защитником земель Эннората. Серый Странник, такой мудрый и всегда улыбающийся старик, таящий за напускной добротой ум удивительной проницательности. Тауриэль, сглотнув, отступила на шаг от замершей в путах фигуры Гэндальфа. Глотку сдавили тиски, и воздуха вдруг стало не хватать. Тяжело вдыхая и выдыхая, эльфийка вспомнила своего провожатого с ранее никогда не испытываемым ужасом.

Смертный оказался прав. Лесная стражница действительно нашла в лесу спящего беспробудным сном Митрандира. Найти его оказалось непросто – все тело чародея покрыл густой плющ и мох, скрывая от чужих взглядов свою великую добычу. Медленно продвигаясь вдоль тракта, Тауриэль чуть не наступила на Олорина. Благо, острый эльфийский взгляд успел выхватить из темноты едва различимый силуэт бледного, осунувшегося лица. Испугавшись, Тауриэль долго выравнивала дыхание прежде, чем взяться за освобождение незадачливого путешественника. Ослабить путы бессмертной удалось, но растения Лихолесья сопротивлялись каленой стали – их плотные, как бритва острые стебли вряд ли мог разрезать даже самый острый клинок Гондолина. Убедившись в тщетности своих стараний, Тауриэль решила попробовать Гэндальфа разбудить. Нашептав ему заклинание на ушко, замерла в ожидании. К сожалению, ничего не произошло. Сковывающая мага сила оказалась могущественнее чар. Испробовав еще пару заклятий, лесная стражница окончательно потеряла надежду самостоятельно освободить Серого Странника. Устало осев на поваленный ствол дерева, Тауриэль принялась обдумывать произошедшие с ней чудеса.

До самого последнего момента она не верила своему спасителю. Даже тогда, когда человек привел ее к Лихолесью, эльфийка не сомневалась в своей правоте: смертный был не глуп, но болен. Разве станет кто в здравом уме присваивать себе имя Короля Нолдор и грозить появлением в Средиземье Великих Врагов? Вряд ли. Даже Трандуил, привыкший видеть даже в малейшей опасности крупицу всеобщего заговора, не смог бы воспринять речь смертного серьезно.

Но теперь все изменилось. Слова человека оказались правдивыми. Во всяком случае, на счет Гэндальфа. Несчастного заколдовали и оставили на съедение диким тварям. Кто мог поступить так со старым волшебником? Митрандир, по словам Леголаса, отличался несгибаемым норовом и властью над светом. Тот, кто повстречался Гэндальфу на забытом гномьем тракте, обладал большей силой, чем бравый заступник Эндора.

Волей не волей, но Тауриэль начала задумываться над предостережением своего спасителя всерьез. И даже на какой-то миг допустила, что говоривший действительно был Феанором. Да только нолдо умер давным-давно, и вернуться к жизни не мог. Если только кто-то достаточно могущественный и достаточно разумный не возвратил его к жизни. Нахмурившись, эльфийка оглядела лицо Митрандира.