Чертополох и золотая пряжа

Айлин с трудом поднялась, ополоснула пылающие щеки. Первый осознанный сейд, как первая любовь, вскипятил кровь. Пальцы мелко подрагивали. Край кувшина стучал о керамическую кружку, вода расплескалась на стол. С горем пополам Айлин справилась с нехитрой задачей. Прильнула губами, словно в первом поцелуе, и жадно, сбивчиво пила, пытаясь потушить внутренний пожар.

«Дело сделано, теперь осталось докричаться до Темного лэрда».

* * *

Дом мага скрывался в глубине буковой рощи, что располагалась в четырех милях от того места, где в тонком полотне мира зияла дыра колодца. Хозяина дома это нисколько не смущало, напротив, он считал крайне удачным подобный способ уединения.

Во дворе дома, за терновой изгородью, купаясь в малиновых лучах закатного солнца, мирно щипал жухлую травку келпи. Когда окончательно стемнело и духу надоело конем бродить в гордом одиночестве, он громко фыркнул, встал на дыбы и обратился в молодого мужчину с каштановыми всклокоченными волосами. Стряхнул со своей одежды мокрые водоросли, которые всегда появлялись при обороте, и зашагал по каменистой тропинке, ведущей к дому. Внутри, ежась от холода и ругаясь сквозь зубы, он растопил камин, зажег немногочисленные светильники и принялся искать хозяина, такого же негостеприимного, как и его жилище.

Маг нашелся наверху, в мастерской. Согнувшись в три погибели, он сидел за рабочим столом и собирал в столбик маленькие круглые пластины.

– Я есть хочу! – Келпи плюхнулся на стул и ткнул пальцем в тушку лягушки, что болталась на латунном крюке.

– Интересно, с чего бы это? Ты же пасся весь день, – не отрываясь от своего занятия, пробурчал маг.

– Так то ж не я, а лошадь твоя! И вообще, ты мне зубы не заговаривай. Сегодня Самхейн, а у нас вино не пито да еда не едена. Молоко для духов и то по чашкам не разлито.

– Это потому что один дух его еще с утра все вылакал! – огрызнулся собеседник, раздосадованный очередной неудачей. – Слушай, Калдер, скакал бы ты к сидам, там сейчас свадьбы играют. Они тебя накормят, напоят и затанцуют так, что в ближайшую неделю даже жаловаться не сможешь. – Маг погрузил в чашу с водой маленькие лоскутки ткани. Любопытный келпи тут же сунул туда нос и отпрянул, отплевываясь.

– Серебряные пластинки, соленая вода. Румпель, ты на кого охотиться собрался? И почему опять без меня?

– Да ни на кого. – Маг устало потер изуродованную часть лица. Перед непогодой кожа всегда натягивалась, как на барабане, зудела и трескалась.

– Серебряных пластин тут только половина. Вторая – латунные. Хочу обуздать ту магию, что есть в природе, и заставить ее служить людям.

– Вот что у тебя за манера такая лишать стихии свободы? – обиженно бросил Калдер.

Маг поднял на друга фиалковые глаза.

– Я тебя не держу, – произнес он спокойно, но келпи всем нутром почувствовал, что перегнул палку. Он смутился, оставил невинную лягушку в покое, растрепал и без того взъерошенную шевелюру и некоторое время сидел молча, наблюдая, как маг чередует серебряные и латунные пластины с солеными кусками ткани.

– Не держит он, как же, – наконец пробурчал Калдер, – без меня ты б давно от голода помер. Давай, убирай со стола свой обуздатель магии, а я пошел за вином, сыром и черным пудингом.

Шумный келпи, громко топая, отбыл за хлебом насущным, а Румпель, укутанный в тишину, словно в плащ, продолжил свою работу. Мысли его разделились: часть ревностно следила за руками, а часть возвращалась к событиям прошлой ночи. Он помог мельниковой дочери перепрясть солому в золото, и если король сдержит слово, то вскоре быть свадьбе.

«Хотя, когда это Гарольд или его матушка держали слово? А раз так, то Айлин следует ждать не свадебного пира, но нового испытания».

С этими мыслями он скрепил толстой проволокой получившийся столбик и аккуратно погрузил ее конец в чашу с соленой водой. Ничего не произошло. Раздосадованный маг с остервенением вновь растер зудящую половину лица. На коже проступила кровь и испачкала пальцы.

«Что не так?»

Маг, не раздумывая, опустил руку в воду… и исчез.

Вошедший в комнату келпи удивленно хлопнул глазами.

– Кажется, преобразователь сожрал Румпеля! Ничего, подавится… Не он первый. Слишком уж колюч и горек хозяин этого дома. А вот мне теперь как?.. Эх, видят боги, не хотел я к сидам идти, но придется, не одному же в Самхейн напиваться.

* * *