Чертополох и золотая пряжа

– Шаперон? – удивлению лесничего не было предела. Мэри замялась, а потом, подняв на мужчину свои хитрющие глаза, произнесла:

– Вы волосы не просушили. Застудитесь, чего доброго, по дороге сляжете.

– Я застужусь? – не выдержал мужчина, запрокинул голову назад и громко, заливисто рассмеялся. Мэри на мгновение замерла, затем дернула плечом и развернулась прочь. Но ее тут же схватили за руку.

– Ну, ну, не обижайся на меня, ясноокая. Не болею я, но за заботу спасибо. Наденешь?

Мэри хмуро посмотрела на лесничего. Вот зачем, спрашивается, пошла? Вещь хорошую, отцу в подарок купленную, отдала? А вчера мыло на него перевела. Не иначе, сиды попутали. Ну приглянулся ей господин, и что с того? Мало ли таких при дворе кудрями трясут, что за душевные порывы?

– Я вообще хотела, чтоб вы меня до Прилесья подвезли, там мои родители живут, – вздернув нос, нашлась с ответом она.

Эрл Гарен прищурился.

– Добро. Мне по дороге. Так что, наденешь на меня шаперон?

Мэри подошла ближе и изо всех сил натянула капюшон на лесничего.

– Вы что, на сеновале ночевали? У вас трава в волосах! – заметила она, выбирая из каштановой гривы длинные, сильно смахивающие на водоросли стебли.

– А хозяйка-то тебя отпустила, Мэри? – скаля белые ровные зубы, поинтересовался эрл.

– Да. Ей сегодня ночью сейд творить, а он, как известно, не любит посторонних глаз, вот она меня и отослала, велев к утру быть.

– Как это интересно, расскажешь по дороге? – Лесничий посадил девушку в седло и резво вскочил сам.

* * *

Айлин смотрела, как слуги вносят в комнату мешки с соломой и рассыпают ее по полу. Вскоре дальняя стена скрылась за королевскими «дарами». Паломничество прекратилось лишь на закате.

«Чтоб тебе чешуей покрыться, любитель золота!» – пожелала в сердцах дева, вытягивая из-под соломенной кучи прялку. Настроение после известия о скорой свадьбе стремительно летело под гору. Все естество затягивалось тугим узлом, рождая единственное чувство – отчаяние.

«Даже если я понесу с первой ночи, жить мне позволят лишь до появления наследника. Своим требованием дать клятву я сама же себе эль на тризну и сварила. Но и иначе никак. Уж слишком настырен король в своем желании заполучить побольше золота. Дальше только хуже будет. Ладно, что теперь локти кусать, думать надо, как жизнь свою спасти… А может, ну его, пусть себе женится на принцессе Эрина, а меня отпустит на все четыре стороны? Найду себе наставницу, познаю сейд… Хотя вряд ли мне по доброй воле уйти дадут, а если сбегу – отца в покое не оставят. Можно, конечно, попробовать вызвать тан Румпеля и попросить помочь, но мне нечего дать этому колючему чертополоху взамен, а без вознаграждения…»

– О чем задумались, леди Айлин?

Дева от неожиданности вздрогнула.

Посреди комнаты, сложив руки на груди, стоял Темный лэрд.

– Понять не могу, то ли покои с каждым разом все меньше, то ли аппетиты Гарольда все больше, – насмешливо произнес он, разглядывая горы соломы.

Айлин против воли улыбнулась. Нет, все же не прав маг, не она зовет его. Он сам в нужную минуту приходит.

– Его величество решил, что мне положено подготовить себе достойное приданое, – опустив голову, произнесла она.

– А ты решила вновь призвать меня на помощь. Может, уже проще научить тебя превращать солому в золотую кудель, чем появляться по три раза на седмице? У меня дома дистиллятор на огне остался, а затушить некому.

Айлин прикрыла глаза, сдерживая улыбку. Мгновения, в которые Темный лэрд становился обычным живым человеком, хотелось превращать в бусины, нанизывать на нитку и носить на шее.

– Я взяла с короля слово, что он больше не будет принуждать меня прясть. Поэтому постараюсь более вас не тревожить. А что, дома совсем-совсем некому огонь потушить, вы один живете?