Чертополох и золотая пряжа

– Ложь! Я звала! Кричала ночи напролет! Даже к озеру ходила, зная, что у вас под уздой келпи[12], надеясь, что его сородичи приведут меня к вам.

– Глупая! – Темный лэрд тоже поднялся со своего места и теперь возвышался над мельниковой дочерью, словно троллий холм над пенистой волной. – Келпи может привезти только на илистое дно! О чем ты вообще думала?!

Горячие слезы обожгли щеку. Айлин зло смахнула их и опустила голову.

– Я думала, что вы поступили несправедливо. Сначала меня покинула мать, а потом и вы.

– Разве я нянька тебе или домашний брауни[13]? Я – темный колдун без имени, чудовище, сид. И если к глупости ребенка я мог быть снисходителен, то с чего ты решила, что буду добр с тобой сейчас? Отвечай, для чего призвала меня? Как это сделала? Тебе известно мое истинное имя?

Тень за его спиной разрослась, заполняя собой всю комнату. Айлин же, вместо того чтобы испугаться, отступить, напротив, подошла ближе, сжала руки в кулаки и с горечью в голосе произнесла:

– Я не знаю вашего имени, а хоть бы и знала, не посмела бы произнести его вслух.

Темный лэрд посмотрел на мельникову дочь. Могло ли деве открыться имя, данное ему матерью? Нет. Тогда откуда? Ведь он даже сам его не знает. Таково его проклятье и… ключ к освобождению. Но раз эта девушка не единожды смогла призвать его, быть может, у нее получится ему помочь? Хотя она уже помогла. Ведь он мог и не пережить «гостеприимство» мачехи.

– Так или иначе, я здесь, – наконец принял решение он. – А значит, могу обратить солому в золото. От тебя ведь этого ждут, малышка Айлин?

В покоях повисло молчание.

– Что ж, – наконец согласилась дева, – думаю, помощь гораздо лучше горьких воспоминаний и несбывшихся надежд. Но не вы ли, мой лэрд, ослаблены настолько, что едва стоите на ногах?

Колдун открыл было рот, но колючие слова застряли, оцарапав горло. Что прозвучало в ее словах? Забота или насмешка? Он взглянул на мельникову дочь: стоит прямо, смотрит мягко, пытливо, едва склонив голову набок.

– Чем дальше я от холодного железа, тем проще мне колдовать, – гость небрежно начертил в воздухе древнюю руну, и в покоях сделался такой порядок, которого, наверное, не было тут со времен первой королевы.

– Теперь можно и за солому взяться. Итак, малышка Айлин, ты решила, чем расплатишься за мою помощь?

Дева задумалась на мгновение, а после решительно шагнула вперед.

– Вот, возьмите мою застежку от пледа! Это матушкин подарок.

Айлин отцепила золотую фибулу и протянула ее колдуну. Тот взял подарок, и девушке показалось, что тьма под капюшоном улыбнулась.

– Хорошо, – Темный лэрд прохромал к мешку с соломой. – Садись за прялку. Я буду делать золотую кудель, а ты прясть из нее нить. Советую не тянуть тонко, рассвет не за горами.

Он взял пучок соломы и смял его. На пол посыпалась труха. Когда же колдун разжал пальцы, на его ладони солнечным блеском засияла золотая кудель.

– Что же ты ждешь? Бери! – каркнул лэрд Айлин, и та принялась за работу.

Весь остаток ночи крутилось колесо, тянулась золотая пряжа. С первыми робкими лучами солнца веретено на старой прялке застыло, туго увитое драгоценной нитью, а пыльный мешок соломы опустел.

– Прощай, – ответил ночной гость и растворился, как предрассветный туман.

– Спасибо! – прошептала Айлин в пустоту.

«Назови мое имя!» – прошелестел в ответ ветер, прячась в девичьих волосах. Айлин прикрыла глаза, наслаждаясь нежной лаской, купаясь в холодных лучах далекого зимнего солнца. Улыбнулась, позволяя ветру коснуться щеки… и вздрогнула от громкого стука в дверь.

Глава 3. Самхейн

Молодой король Гарольд, ослепляя взоры блеском камней на дорогих одеждах, в сопровождении матери и малой свиты вошел в покои, скользнул взглядом по скромному убранству и замер, заметив веретено, полное золотой пряжи. Глаза его алчно блеснули.

– Покажи нам, как ты выполнила задание, – велел он, облизнув пересохшие губы.

Айлин сняла веретено с прялки и преподнесла его повелителю. Ухоженные пальцы короля мелко подрагивали от возбуждения.

– И это все? – фыркнула королева. – Мы дали тебе целый мешок соломы и ночь в распоряжение, а ты спряла лишь одно веретено? Чем ты занималась все это время? И почему стража у твоих дверей спала?

Девушка сжалась на мгновение, затрепетала перепелкой, а после вспомнила все чудеса, что приключились с ней ночью, выпрямилась и с достоинством произнесла:

– Мадам, солома, что я получила, оказалась ужасной, у батюшки моего и то лучше. Виновна ли я, что она вся в труху обмялась? Более того, его величество ничего не сказал мне о количестве пряжи. А уж за стражу королевскую я и подавно не отвечаю.

– Как ты смеешь дерзить мне, безродная!

– Матушка! – Король гневно сверкнул глазами. – Вы забываетесь. Я обещал сделать эту деву своей женой, если к утру золотая пряжа будет готова. Или мое слово для вас что эхо в горах?

Гинерва сжала губы, и из ярко-алых они стали молочно-белыми. Рука ее легла на грудь – туда, где обычно у людей бьется сердце.