Чертополох и золотая пряжа

— И это все? — фыркнула королева. — Мы дали тебе целый мешок соломы и полную ночь, а ты нам спряла всего лишь одно веретено? Чем ты занималась все это время? И почему стража у твоих дверей спала?

Девушка сжалась на мгновение, затрепетала перепелкой, а после вспомнила все те чудеса, что с ней ночью приключились, распрямилась и с достоинством произнесла:

— Мадам, мне дали мешок просто ужасной соломы, у батюшки моего и то лучше была. Виновата ли я в том, что она обмялась вся в труху? Более того, его величество ничего не сказал мне о количестве пряжи. А уж за стражу королевскую я и подавно не отвечаю.

— Как ты смеешь дерзить мне, безродная!

— Матушка! — король гневно сверкнул глазами. — Вы забываетесь. Я обещал сделать эту деву своей женой, если к утру она спрядет мне золотую пряжу. Или вы считаете мое слово лишь эхом в горах?

Гинерва сжала губы так, что из ярко-алых они стали молочно-белыми. Рука ее легла на грудь, туда, где у людей обычно бьется сердце.

— Тебя что, сиды вином опоили, раз ты не видишь очевидного?! — обратилась она к сыну. — Эта девица — обманщица! Золотую пряжу можно из дому привезти, а солому в камине сжечь.

Гарольд перевел хмурый взгляд с матери на Айлин. Королева говорила мудрые слова. Не хотелось пасть жертвой женской красоты и коварства, поверив сладким речам.

— Что ж, да будет так. Пусть мои люди проверят покои, а вечером принесут пять мешков отборной соломы, той, что кидают в стойло моим лошадям. Вас же, леди Айлин, я попрошу подтвердить свое мастерство, перепряв всю солому в золото. Надеюсь, завтра утром увидеть не меньше пяти веретен, заполненных пряжей. — Потом он повернулся к королеве и попросил: — Вы же, матушка, подготовьте моей невесте достойное платье для вечернего пира.

Король удалился, за ним, шурша подолами и сочиняя новые сплетни, последовала свита. Королева окинула Айлин оценивающим взглядом. Дева ей не нравилась. Рядом с ней Гинерва ощущала себя старой и ненужной.

— Я пришлю к тебе служанку, — надменно бросила она и вышла вон.

Айлин вздохнула и поплелась к кровати. О предстоящей ночи и новом испытании она решила подумать после сна.

Тем временем Гинерва направилась в женское крыло замка. В руках она сжимала полное веретено пряжи, и это золото жгло ей руки. Внутри все клокотало. У нее в услужении были лучшие мастерицы страны, некоторых из них учили работе кудельные феи, другие сами были рождены от сидов. Но никто, никто из них не умел прясть золотую пряжу из соломы!

— Бегом сюда! — кликнула она служанку. — Возьми одно из моих прошлогодних платьев, то, с которого еще мех не спороли, отнеси его гостье в Восточную башню да подгони так, чтобы ей подошло. Как закончишь, останься при ней. Будет спрашивать, скажешь, я велела.

— Мне что, прислуживать дочке мельника? — служанка не успела договорить, как хлесткая пощечина обожгла ее мягкую щеку.

— Мари! Видать, стоит тебе напомнить, как еще две зимы назад ты хворост из королевского леса таскала? Смеешь перечить своей королеве? Я сказала, останешься в покоях пряхи и проследишь за ее работой. И если ты завтра утром не скажешь мне, как она делает золотую пряжу, то я вышвырну тебя вон из своего замка!

Служанка накрыла холодными руками пылающую отметину королевской милости и побежала за платьем. Нашла белоснежную котту[1] со множеством мелких серебряных пуговиц на рукавах да темно-зеленое сюрко[2], подбитое лисьим мехом и украшенное золотой вышивкой.

К моменту, когда Айлин проснулась, служанка уже ушила платья и приготовила их для пира.

— Вы, госпожа, решили самый день костров проспать? К нашему королю уже съехались все лэрды с подвластных земель. Никто не рискует в Самхейн сидеть в одиночестве дома или застрять в дороге. Кальех Варе, королева сидов, уже пустилась в путь, и летят перед ней ледяные ветра.

Айлин взглянула в окно. Новорожденное зимнее солнце пыталось дотянуть до горизонта, но запуталось в плотном тумане и повисло масляной кляксой.

«Как только хватает на всех этого скудного света?» — мыслила мельникова дочь, облачаясь в парадные одежды. Потом вспомнила утренний разговор с королем и загрустила. Надежды на то, что удастся позвать Темного лэрда во второй раз, не было. Он никогда не приходил по ее воле, хоть сам и мыслил иначе. А без его помощи ей солому в золото не перепрясть, как ни старайся.

«И не сбежишь в Самхейн. Холмы сидов открыты. Попадешь в дивную страну, не выберешься потом».

— Ее милость, королева Гинерва, приказала мне прислуживать вам, — трещала между тем служанка, — поэтому я останусь в покоях, а вечером помогу разоблачиться и переплести косы.