Чертоцвет. Старые дети

Много дней Якоб не ходил на Иудин остров. Он сдерживал себя. Хозяин Россы делал вид, что деятельность горожан его ничуть не интересует. Судьба не любит назойливости. Якоб правил и точил косы, на пойменном лугу можно было начинать косить. Ранними утрами они вместе с Леэни отправлялись в путь. Телега плыла через Долину духов, где низкий туман не хотел рассеиваться. Якоб просовывал голову сквозь полосу тумана, смотрел вдаль и думал о тайнах Иудина острова. Миновав долину Медной деревни, телега сворачивала на вязкую и колеистую дорогу, ведущую через ольшаник. Перед самой рекой Леэни приходилось тормошить погруженного в раздумья Якоба, чтобы передать вожжи в руки хозяина. Все-таки надежнее, если через брод лошадь поведет Якоб. На сенокосе они работали до полудня, затем подкреплялись и ненадолго ложились под куст отдохнуть.

Однажды Якоб задремал в тени куста и в полусне увидел груду битого камня, в которой что-то ослепительно поблескивало. Якоб натянул на глаза шляпу, однако все-таки что-то мешало ему. Он провел рукой по лицу и понял, что Леэни травинкой щекочет ему усы. Якоб сел, и Леэни громко расхохоталась.

В этот наполненный шмелиным жужжанием миг Якоб на секунду забыл про Иудин остров. Голова стала странно пустой. Словно между плечами у него находился сосуд, в дне которого стеблем проткнули дырку, и теплая влага растеклась по жилам. Сердце забилось, и душу охватил трепет.

Якобу стало стыдно своей минутной слабости. Он поднялся, недовольно ворча, и поспешил схватить косу. Все послеобеденное время Якоб косил траву, словно должен был сразу, в один присест, выкосить всю пойму — рубаха на нем насквозь промокла. Леэни не сдавалась и ни на шаг не отставала от хозяина Россы. Никто не произнес ни слова.

Одним ранним утром горожане позвали на помощь Матиса и Якоба. Мужчины осторожно пошли по мосткам. Матис шел впереди и ногой нащупывал места крепления досок. Поскользнуться было нельзя — разве ж вытащишь со дна ямины этот ящик с динамитом?

После того как ноша была доставлена на развороченную поляну Иудина острова, россаским мужикам велели возвращаться назад. Якоб с трудом подавил злость — взять бы дубинку да навернуть дьяволам! Пусть в этих бумагах понаписано что угодно, Иудин остров все равно принадлежит Россе, не кто иной, как Якоб, хозяин этого клочка земли. Разве то, что со времен предков об этих землях пеклись, что здесь прожиты жизни— под одной ногой болото, под другой кустарник, что здесь с утра до вечера гнули спины, — разве все это ничего не стоит? И теперь неизвестно откуда взявшиеся чужаки дают понять хозяину Россы, что у него нет даже права смотреть, как выворачивают наизнанку сердце Иудина острова.

Матис должен был, как часовой, стоять у конца мостков, дабы никто из любопытных не явился на болотный остров мешать господам из города.

На Иудином острове готовились к серьезному и опасному сражению, сообразил Якоб, малость поостыв. Ни одна работа не спорилась у него, хозяин Россы ходил по двору и взволнованно поглядывал в сторону болота.

Перед обедом двое горожан бегом отправились к хутору. Вскоре следом за ними помчался и третий. Доски мостков, подобно пружинам, прогибались под его ногами. Забитые руками Матиса столбы, казалось, еще глубже оседают в землю. Болото словно пыталось всосать в себя дорогу — вязкая земля на свой лад оберегала Иудин остров, ни у кого, начиная с сотворения мира, не хватало наглости взломать там каменные залежи.

За миг до того, как раздался взрыв, с болота в небо взлетели сотни кричащих птиц. Деревья качались, будто хотели отломать вершину от ствола и откинуть подальше, кусты трепетали, весенние побеги дрожали, подобно овечьим хвостам. Второй взрыв, третий — сейчас строения Россы оторвутся от фундамента и поднимутся в воздух, чтобы затем под треск бревен рухнуть прямо на двор.

Темная вода болотных ямин взбаламутилась, и вверх полетели брызги. Гром перекатывался по подземным ходам и сотрясал землю.

Строения Россы, слава богу, стояли прочно.

Сладкий ужас объял Якоба. Никогда раньше он не бывал так потрясен. С еще не утихшим в ушах гулом от взрывов, он всей своей кожей, головой и сердцем почувствовал, что новое столетие в самом деле наступило и началось оно прямо с Россы. До сих пор переворачивая землю своей силой или силой животного, Якоб только теперь понял, что человеческому могуществу нет пределов.