Чертов ангел

Погодский открыл дверцу и вытянул мое сопротивляющееся тельце из покалеченного Мазератти.

— Сука, — выдохнул он, когда я, изловчившись, укусила гада за предплечье.

— А ты козел, — заорала я ему уже в спину. Погодский молча ушел. Зашагал к водительской дверце, не оборачиваясь. Сел за руль и стартанул с места так, что меня обдало волной мелкого гравия вылетевшего из под простреленных колес. Я заорала, когда машина пробив перила моста, взлетела над водной гладью. Через минуту в воздух взметнулся столб воды, и наступила тишина. Подползла к пробоине в ограждении. И заскулила, как раненая псинка.

Глава 21

Дайте женщине точку опоры, и она свернет с оси землю. Дайте испуганной женщине вязальную спицу, и она пробурит эту же несчастную планету насквозь, достанет из земной мантии эликсир бесстрашия, вырвет из жадных лапок демонов душу нужного ей человека, и насильно вернет на землю.

Я рванула остатки юбки, мешающие движениям и ломанулась к осколкам каменного мостового бордюра. Встала на карачки, и едва не взвыла от бессилия. Метров двадцать до воды, не меньше. Высота семиэтажного дома. Честно говоря, высоты я боялась до ужаса. С тех самых пор, как моего отца приговорили его подельники, сбросив из окна высотки. И этот седьмой этаж, до сих пор преследует меня во снах. Все время кажется, что я лечу, но до земли долететь не успеваю. Просыпаюсь в холодном поту, задыхаясь от беззвучного крика. И знаю, что именно это испытывал папа, только вот конец его падения оказался более печальным. Он не смог проснуться. Выдохнула, поднимаясь с карачек, и начала пятится задом, прикидывая приблизительное расстояние для разбега. А куда деваться, не могу же я бросить этого подонка подыхать в ледяной воде. Хотя, почему не могу? «Да ладно, просто закрою глаза, это не страшно»: мысленно увещевала я себя начиная разбег, до боли зажмурив свои ясные очи.

— Далеко собралась? — раздался насмешливый голос прямо передо мной. Я не успела затормозить, со всей силы врезалась в каменно-мускулистое тело, которое даже не дрогнуло от удара. Разлепила веки и почувствовала рыдания, подступающие к горлу, мешающие дышать. Больше не сдерживаясь заголосила, как армянская плакальщица на похоронах, колотя кулаками по груди Погодского, обтянутой разодранной, грязной рубахой.

— Гад, сволочь, подонок. Я думала, что ты погиб.

— И поэтому ты тоже решила сброситься с моста? Так себе идея, если честно, — хмыкнул этот паразит, как то слишком уж крепко прижимая меня к себе.

— Я хотела тебя спасти и убить, — всхлипнула я, мажа соплями ткань на его груди.

— Сопливых вовремя целуют, Анфиса, — ухмыльнулся Синоптик. — Надо было тебе добить меня тогда, когда я свалился на твой балкон. У тебя был восхитительный шанс. И все было бы проще. Аллесгут даже тебя бы премировал, по Брежневски расцеловал, и подарил Мазератти, которое, кстати, ему принадлежало. Я подумал тут, ты ведь права. Мы, действительно, в ответе за тех. Кого приручили.

— А вот хрен тебе. Еще никто не смог меня приручить, — зло выплюнула я, с неохотой отрываясь от его чертова тела.

— Кроме Шмыги, да? — противная усмешка перекосила слишком красивое мужское лицо, которое не испортила даже, пересекающая его, глубокая ссадина. Мне показалось, но голос Антона дрогнул, и в нем послышались нотки ревности, что ли? — Кто ты такая, и почему не сдала меня своим подельничкам?

— А ничего, что это ты свалился мне на голову? Я тебя не звала, между прочим. Сидела и бухала в одного, потому что все, все кому я доверяла меня бросили. И этот дешевый скальп — Шмойлов тоже. Приятно тебе, да, слушать, какая я неудачница? Или ты думаешь, я с бубном танцевала, заманивая раненых придурков в свою квартиру, пока мой жених клялся в вечной любви у алтаря, другой бабе.

— Свадьбы еще не было. Перенесли из — за нашего стобой побега, принь. Ты расстроила событие века. — хмыкнул Погодский, отталкивая меня от себя, — беги, может еще успеешь вернуть свое кровавое сокровище. Хороша парочка — убийца и катала. Вы порвете все бандитское сообщество, куколка.

Я замерла. Он врет. Не может быть.

— Ты лжешь, — прошептала я, — Димка подонок, сволочь, предатель, но он не убийца.

— Скажи это Сонечкиной матери, — сплюнул себе под ноги Синоптик и пошатываясь пошел по дороге. Не обращая на меня внимания. Я засеменила за ним и он не прогнал, что уже радовало.

— Пойдем быстрее, скоро по наши души соберется толпа здесь, — наконец выдавил из себя Погодский. Он снял рубашку и повернувшись ко мне обвязал ее рукава вокруг моей талии.

— Тебе в лесу сожрут комары, — вякнула я, пытаясь вложить в голос хоть немного злорадства.

— Это лучше чем сдохнуть от рук маньяка — дальнобоя, позарившегося на твои прелести, — улыбнулся балбес, — да и я, честно сказать не могу долго разговаривать с голозадыми женщинами.

У мужчин всегда виновата женщина. Даже если она сто раз красотка, имеет пятьдесят высших образований, шьет, вяжет, слова лишнего не скажет, ну и дальше по тексту — виновата будет это космически прекрасная и идеальная во всех отношениях, эталонная богиня. Это я так про себя, если что.