Чертов герой

Поднимаясь по лестнице в коридор, Саймон столкнулся нос к носу с Кейли. Она подняла брови и оценивающе посмотрела на него.

– Симпатичные усы, док. – С ними вы выглядите более изысканно. Как настоящий джентльмен.

Саймон неловко и поспешно стер тыльной стороной ладони работу Ривер со своего лица.

– Как она? – спросила Кейли, делая вид, будто заглядывает ему через плечо в каюту Ривер.

Саймон прижал палец к губам.

– Спит.

Он осторожно закрыл дверь и сделал знак Кейли следовать за ним.

Они направились обратно в кухню. Джейна там уже не было – и печенья тоже. Саймон оглянулся, убедился в том, что их никто не подслушивает, и сказал:

– Кейли, я знаю, что Альянс идет за нами по пятам и всё такое, но как по-твоему, могу я связаться со своими родителями? Ну, то есть каким-нибудь безопасным способом? Просто чтобы они знали, что мы с Ривер живы, что с нами всё в порядке. Я тут думал про них… Да, я порвал с ними, но всё равно по ним скучаю. Ривер по ним скучает. Возможно, они тоже. Возможно, они за нас беспокоятся.

Кейли со вздохом покачала головой.

– Саймон, это слишком рискованно. Альянс, скорее всего, внимательно мониторит волны твоих родителей – на тот случай, если ты решишь выйти на связь. Если ты захочешь узнать, как у них дела, Альянс выяснит, как дела у тебя. Тогда они точно поймут, что вы оба еще живы, и смогут вычислить сектор, в котором вы находитесь. И в один прекрасный день над нами зависнет «Магеллан» или еще кто-нибудь и засосет «Серенити», словно пылесос – жука. – Она изобразила на лице печаль. – Прости.

– Нет, всё нормально. Просто решил спросить. Сам должен был понять, что это невозможно.

– Ты просто должен смириться с тем, что сейчас твоя семья – это ты и Ривер, – сказала Кейли. – Ну… и мы тоже. Я про команду. Все мы, не только я. Нет, я не хочу сказать, что я – член твоей семьи. Боже упаси. Ведь тогда бы мы были… ну, ты понимаешь… родственниками, а мы не родственники, и это хорошо, это замечательно, потому что раз мы не родственники – значит…

Кейли растерялась. Кажется, она запуталась в собственных словах.

– Всё, я умолкаю, – сказала она.

Саймон посмотрел на нее. Кейли была самым добрым, самым милым человеком из тех, кого он встречал в своей жизни, и она – больше чем кто бы то ни было из экипажа – из кожи вон лезла, чтобы на борту «Серенити» он чувствовал себя как дома. И не только: иногда он видел, как горят ее глаза, и ему казалось, что она пытается рассказать ему что-то о себе. Она посылала ему зашифрованное сообщение, которое он не мог правильно истолковать.

Кейли протянула руку и коснулась его верхней губы.

– Чуть-чуть осталось, – сказала она. – Вот тут.

Саймон смущенно стер с лица последнее угольное пятно.

– Вот так, – сказала Кейли. – Вот теперь ты похож на Саймона, которого мы все знаем… и любим.

И с этими словами она умчалась обратно в машинное отделение, оставив Саймона в растерянности – но это была приятная растерянность. Он приложил палец к тому месту, которого она только что коснулась, и ненадолго забыл о родителях, о Ривер и об Альянсе. Его поглотили мысли об этой чудесной, непостижимой девушке с густыми каштановыми волосами и карими глазами, и странной улыбкой, о девушке, которая любила его сестру почти столь же безоговорочно, как и он сам, которая обожала его поддразнивать, и которая – если он когда-нибудь наберется смелости – позволит ему себя поцеловать.

14

Бук уже давно не управлял шаттлом, и сейчас ему было и странно, и приятно снова оказаться на месте пилота. На борту «Серенити» он, можно сказать, играл пассивную роль – наблюдателя, советника, исповедника – то есть выполнял те же обязанности, что и в аббатстве Саутдаун, но как более светское лицо. Еще он молился за весь экипаж, хотя Инара, узнав об этом, посоветовала ему скрыть этот факт от капитана.

Для такого истинно верующего человека, как Бук, молитва была таким же делом, как стрельба из ружья или ремонт двигателя. Но Мэлу Рейнольдсу она напоминала о том, что – по его мнению – в критический момент войны Бог бросил его и всех, за кого он сражался и был готов отдать жизнь. Верующие, по мнению Мэла, были обманутыми глупцами, и свое мнение он не скрывал.

Бук очень сожалел, наблюдая за подобным признаком полной утраты веры. Еще больше его огорчало то, что Мэл лишился источника силы и утешения в эти тяжелые времена. Ноша на плечах капитана воистину была тяжелой.

Пока Бук медленно и аккуратно спускался в доки Ивздауна, он молил Бога о том, чтобы тот защитил капитана и команду, и позволил им успешно выполнить задание. К своей молитве он добавил искреннюю просьбу смягчить сердце Мэла и помочь ему снова найти путь к вере.