Чертов герой

– Я работаю на трех работах и всё равно не могу свести концы с концами. У меня нет сил следить за всеми местными сплетнями, понимаете?

Бук решил рискнуть – показать, что и ему тоже кое-что известно.

– Ты что-нибудь слышала о людях, которые решили сами творить правосудие и карать за те дела, которые были совершены во время войны? О людях, агрессия которых, возможно, направлена… – тут он понизил голос практически до шепота, – …против «бурых мундиров»?

– Кое-кто не хочет забыть о войне, – сказала официантка. – Они говорят, что тут творилось зло, и они хотят это исправить.

Ее слова звучали так, словно она согласна с подобной идеей.

– И можешь ли ты сообщить мне что-нибудь об этих людях? – спросил Бук. – Или о том зле, которое они хотят исправить?

– Не исключено. – Она пожала плечами и снова принялась играть со своим кушаком.

Бук достал тяжелую монету и помахал ею. Официантка взяла ее, надежно спрятала в лифчике, а затем кивнула.

– Да, тут есть группа людей, которым, похоже, нравится мутить воду. Ворошить прошлое. Назвать их имена, сказать, где они собираются, не могу. Про это я ничего не знаю. Они – люди замкнутые. Но они действуют, это точно.

– И это всё, что тебе о них известно? – Свое разочарование Бук преувеличил, но не намного.

– Пастырь, я бы назвала их имена, если бы могла – но я не могу. А вы не возражаете, если я тоже кое о чем вас спрошу?

– Нет, конечно.

Она изогнула подрисованную карандашом бровь.

– Почему священника так интересует Элмира Атадема? Да и Хантер Ковингтон, если на то пошло?

– Я навожу справки об Элмире, потому что один из нашего братства – ее родственник, – ловко солгал Бук. – Я обещал ему расследовать ее исчезновение. Можно сказать, что я интересуюсь ей ради его блага.

Официантка ухмыльнулась.

– Вот это да! Подумать только: два взрослых человека, имеющие отношение к Элмире, в один и тот же день спрашивают у меня, где она.

У Бука отлично получалось сохранять сочувственное, но в целом нейтральное выражение лица – это должны были уметь все, чья работа состояла в том, чтобы выслушивать чужие исповеди, часто жуткие. Но кроме того, этот навык он довел до совершенства в своей прошлой жизни, когда занимался недостойным ремеслом. Слова официантки крайне его взволновали, однако сейчас он выглядел лишь отчасти заинтересованным.

– Могу ли я узнать, как выглядел этот человек? Может, ты услышала, как его зовут?

– Ой! Нет… – ужаснулась официантка. – Я… э-э… ошиблась. – Она выглядела напуганной, как и Смотрич. Ей, очевидно, показалось, что она сказала слишком много.

– Не бойся, я никому не скажу.

Когда молчание затянулось и стало ясно, что механизм нуждается в дополнительной смазке. Бук выудил из кармана еще одну монету, и после небольшого колебания официантка взяла ее.

– Ну, если уж священнику нельзя доверять… – протянула она. – Он – бывший солдат Альянса. Время от времени заходит сюда, закрывается в кабинете с менеджером, а потом выходит довольный. Я думаю… – она заговорила тише, – я думаю, что мы платим ему за защиту. – Она сглотнула. – Возможно, я зря это сказала.

– Нет, всё нормально. Твои слова дальше не пойдут, обещаю. – Бук выждал секунду, а затем задал новый вопрос: – Можешь назвать его имя?

Официантка сжала монету в кулаке, размышляя.

– Его зовут… – сказала она наконец – …Мика Вонг.

Бук едва сумел скрыть удивление. Мика Вонг? Деньги за защиту?

– Ты знаешь, где искать мистера Вонга?

Он приготовил еще одну монету. Это было похоже на игровой автомат. Ты тянешь за рычаг, колеса вращаются, но угадать, какая именно комбинация выпадет, невозможно.

После паузы официантка покачала головой.

– Нет, за это я денег не возьму. Я не знаю, где он, честно.

Факты начинали складываться в одну картинку, и след, похоже, был совсем свежий. А не замешан ли Мика Вонг в исчезновении Мэла? – подумал Бук. Может, скоро поступит предложение о выкупе?

– Спасибо. Ты оказала мне неоценимую помощь, – сказал Бук.

Официантка молча кивнула – очевидно, жалея о своей откровенности.

Бук отодвинул от себя стакан с водой и встал.

– Мне пора.

Он отдал ей последнюю монету – хотя она ее и не отработала, – и официантка положила ее к остальным. Ее декольте было поистине вместительным.

– Благослови тебя бог, – сказал он, и официантка кивнула, не глядя на него. Он похлопал ее по плечу и ушел.

Оказавшись на улице, он посмотрел по сторонам. Его взгляд упал на Данвуди: калека стоял слева от него, в начале узкого прохода; одной рукой он опирался о стену, а второй слабо махал Буку. На его губах виднелась кровь, а сам он казался потрясенным.

– О Господи! – воскликнул Бук. Он подбежал к Данвуди, положил его руку себе на плечо и отвел от грубой кирпичной стены. – Что случилось?

– О, пастырь Бук, – простонал Данвуди, – спрячьте меня. Скорее спрячьте… – Он потянул Бука за руку в проход, такой узкий, что в нем едва могли бы разойтись два человека. – Этот человек… он увидел мои деньги – я, как дурак, считал их на глазах у всех – и напал на меня.

– Он тебя ограбил? – спросил Бук, и Данвуди кивнул.