Чертов крест: Испанская мистическая проза XIX — начала XX века

«Без сомнения, мне снились те глупости, о которых рассказывал пастух», — решил Гарсес, спокойно протирая глаза и твердо веря, что щебет — лишь отголосок сна, оставшегося в его воображении, как остается ощущение мелодии, когда уже замерли ее последние звуки. И, уступая непреодолимой истоме, он уже собрался снова опустить голову на мягкую траву, но тут опять прозвучало отдаленное эхо таинственных голосов, и он услышал пение под шелест ветра, листьев и журчание воды.

Хор

На башне высокой заснул часовой,
к стене он усталой приник головой.
Охотник стремился оленя найти,
но, сном побежденный, уснул на пути.
Рассвета пастух при звездах не дождется;
он спит и теперь до зари не проснется.
Все спит беспробудно средь гор и долин —
о, следуй за нами, царица ундин!
Приди покачаться на гибких ветвях,
с луной отражаться в зеркальных водах.
Приди ароматом фиалок упиться
и тьмою волшебной в лесах насладиться.
Таимся мы все в полуночной тиши,
здесь духам приволье — мы ждем, поспеши!

Пока в воздухе звенели нежные звуки этой прелестной музыки, Гарсес не шевельнулся. Когда они замерли, он осторожно раздвинул ветви и, к величайшему своему изумлению, увидел стадо ланей, перепрыгивающих через кусты с невероятной легкостью. Некоторые останавливались, точно прислушиваясь к чему-то, другие играли, то скрываясь в чаще, то снова появляясь на тропинке; но все они спускались к спокойной реке.

Впереди своих товарок бежала белая лань, самая быстрая, подвижная и резвая из всех; она прыгала, играла, замирала вдруг и снова пускалась бежать с такой легкостью, точно ее ноги совсем не касались земли. Странная белизна сияла фантастическим светом на темном фоне деревьев.

Молодой человек был расположен видеть чудесное и сверхъестественное во всем, что его окружало; но когда прошло минутное наваждение, помутившее его чувства так, что он услышал музыку, шорох и говор, оказалось, что ни в самих ланях, ни в их движениях, ни в коротких криках, которыми они, по-видимому, звали друг друга, нет ничего такого, чего бы не знал охотник, нередко охотившийся ночью.

По мере того как рассеивалось первое впечатление, Гарсес это понял и, смеясь над своей доверчивостью и глупым страхом, стал думать только о том, где же сейчас лани, куда они убежали.

Сообразив все как следует, он взял самострел в зубы и, пробравшись ползком среди кустов, словно уж, спрятался шагах в сорока от того места, где был прежде. Затем устроился поудобнее в новом убежище и стал ждать, когда лани войдут в реку, чтобы стрелять наверняка. Как только послышался тот особенный плеск, который производит вода, едва в нее кто-то входит, Гарсес начал понемножку подниматься, соблюдая величайшую осторожность и опираясь о землю сначала руками, а потом коленом.

Встав на ноги и убедившись ощупью, что его оружие наготове, он сделал шаг вперед, выглянул из-за кустов, чтобы обнять взором весь водоем, натянул тетиву, огляделся, отыскивая взглядом цель, и с уст его сорвался чуть слышный невольный крик изумления.

Луна, медленно поднимавшаяся над широким горизонтом, была теперь неподвижна и точно висела посреди неба. Ее нежный свет заливал рощу, сверкая на спокойной поверхности воды и окутывая все голубой дымкой.

Лани исчезли.

Вместо них ошеломленный, почти испуганный Гарсес увидел толпу прелестнейших женщин, из которых одни резво входили в воду, а другие еще снимали тончайшие покровы, скрывавшие их тела от жадного взора.

Никогда, даже в легких несвязных утренних снах, столь богатых пленительными и сладострастными образами, в снах неуловимых и ярких, как свет, что проникает сквозь белый полог кровати, юное воображение не рисовало причудливыми красками сцену, какая представилась в тот миг взору изумленного Гарсеса.

Освободившись от разноцветных одежд, которые виднелись на ветвях деревьев или на траве, красавицы носились по роще, образуя живописные группы, входили в воду и выходили из нее, осыпая цветы сияющими брызгами, словно дождем росинок.

Вот одна, с белокурыми волосами, точно шерсть ягненка, выставила головку из плавучих листьев и кажется полураскрытым цветком на гибком стебле, дрожащем в глубине вод, который легче угадать, чем рассмотреть, среди сверкающих водяных кругов.