Чертов крест: Испанская мистическая проза XIX — начала XX века

— Что мы, бедные, можем! Если тебе нужна защита, обратись к правосудию! Чем мы можем помочь тебе здесь? Что мы, бедные, можем?..

Женщина умоляла:

— Глядите, адское пламя меня уже лижет! Неужто нет ни единой христианской души, чтоб произнести надо мной святые слова и освободить от врага человеческого?

Одна старуха спросила:

— Из наших ли мест ты?

Зарыдала девушка с почернелым лицом:

— Я живу за Сантьяго, в четырех лигах оттуда.[121] Пришла в эти места наняться в услужение, и, когда искала хозяина, душа моя попала в плен к сатане. Угостили меня ранетным яблоком и приворожили. Я живу во грехе с парнем, он за косы меня по земле волочит, в плену меня держит, а я его никогда не любила и одного ему желаю — смерти. Он с сатаной спознался и меня держит в плену.

Женщины и старики перекрестились благочестиво, зашептали молитву, а парни заблеяли бородатыми козлами, подпрыгивая в кувшинах на повозках, красные от сусла, обнаженные и крепкие. Закричал Педро эль Арнело из Лугар-де-Кондес:

— О-го-го! Не давай себя тискать да щекотать и увидишь, каким с тобой будет враг человеческий.

Раздался смех — веселый и варварский. Девушки, слегка зардевшись, опустили головы и покусывали узелок платка. Парни снова запрыгали, заплясали на повозках, давя виноград. И вдруг праздник закончился. Моя бабушка только еще показалась во дворике, волоча подагрическую ногу и опираясь на руку Микаэлы Пригожей. То была моя бабушка с материнской стороны, донья Долорес Сако, сеньора милостивая и горделивая, высокая, сухощавая и верная обычаям старины. Девушка с почернелым лицом повернулась к сеньоре, воздев руки:

— Не откажите мне в защите, благородная сеньора!

У бабушки дрожал подбородок. Властным голосом она спросила:

— О какой защите ты просишь, девушка?

— Защитите меня от короля мавров![122] Я убежала из пещеры, где он держит меня в плену.

Микаэла Пригожая прошептала на ухо моей бабушке:

— Кажется, она не в своем уме, мисия[123] Долорес!

Бабушка поднесла к глазам очки в черепаховой оправе и снова спросила, глядя на девушку:

— Кто такой король мавров?

— Кто же он, как не король мавров, моя сеньора!

— Не кричи так.

Застонала девушка с почернелым лицом:

— Он спознался с дьяволом и держит меня в плену.

В разговор вступил старый Серенин де Бреталь:

— Сеньора хочет узнать, как зовут парня, что держит тебя под своей властью, и откуда он родом.

Девушка с почернелым лицом все воздевала руки и наконец проговорила дрожащим и охрипшим голосом:

— Милон из Арнойи. Вы никогда не слышали о нем? Милон из Арнойи.

Милон из Арнойи был исполинской силы мужик, которого преследовал закон, и он прятался в горах, совершая налеты на огороды и поля и угоняя скот. В доме моей бабушки, когда слуги собирались по вечерам лущить кукурузу, всегда заходила речь о Милоне из Арнойи. То его видели где-нибудь на ярмарке, то на дороге, а иногда он, как лис, бродил ночами вокруг деревни. И Серенин де Бреталь, у которого была отара овец, вечно рассказывал, как тот ворует ягнят в низине Барбанса. При имени этого бездельника, преследуемого законом, на все лица набежала тень. Только бабушка презрительно улыбалась:

— Этот злодей, если и придет за тобой, не сможет увести тебя отсюда. Ты под защитой моего дома, девушка!

Вокруг раздались голоса, восхваляющие мою бабушку. Девушка с почернелым лицом поблагодарила ее смиренно и уселась у ограды дворика, покрыв голову. Вдали звучали голоса сборщиков винограда. Длинная вереница повозок тянулась по дороге. Босоногие, раскрасневшиеся девушки шли впереди, погоняя золотистых волов. Другие же ехали, стоя в кувшинах, губы их, красные от виноградного сока, смеялись и пели. Повозки медленно въезжали в усадьбу. Вслед за последней повозкой во двор вошел какой-то нищий, весь в лохмотьях. Он был крепкого сложения, с волосатой грудью. Девушка с почернелым лицом, прикрывшая голову юбкой, вскочила, словно угадав его появление. Она вся дрожала, лицо побледнело, помертвело.

— Проклятый еретик, нечистая сила привела тебя к этому порогу! Перестаньте смеяться, уста сатаны!

Мужчина неподвижно стоял в воротах. Украдкой он окинул взглядом все вокруг и, вновь уставившись в землю, взмолился:

— Подайте воды испить бедному путнику!

Девушка закричала:

— Вот он, Милон из Арнойи, он с вами и говорит. Вот он, перед вами! Чтоб тебе околеть от жажды, пес бешеный, Милон из Арнойи!

Все вокруг замолчали. Женщины смотрели на нищего, разбираемые тревожным любопытством, а мужчины подозрительно. Иные схватились за стрекала.[124] На крыльце моя бабушка, оставив руку Микаэлы, на которую она опиралась, выпрямилась, сухая и решительная, подбородок ее все дрожал. Послышался ее властный голос:

— Дайте ему напиться, и пусть уходит.

Милон из Арнойи чуть приподнял свою упрямую голову:

— Мисия Долорес, эта женщина — моя погибель. Она не может сказать обо мне худого слова. Расскажи всю правду, Гайтана.

Девушка с почернелым лицом заломила руки:

— Будь проклят ты, искуситель! Будь проклят!

Глубоко сидящие и потухшие глаза бабушки зажглись пламенем гнева.

— Эй, слуги, вышвырните этого злодея за порог моего дома!