Чертов Лоб (СИ)

Хороший человек с ружьем наперевес. Замечательное сочетание глупости и мстительности. Если пустоголовый деревенский кабан бросится на меня, я ловко, как полагается тигру, увернусь, и со всех ног побегу в сторону шоссе.

Степан, старушка-ворожея, скромный православный священник, охотник каменного века. В своем нездешнем благородстве я не перечислил, наверное, и сотой части от тысячной доли того, кем сейчас был. Дед безмозглого селянина, коренастый седой мужик с ладонями, грубыми как терка, стоял когда-то перед Чертовым Лбом на коленях, униженно прося дождя. Миллионы вздорных птиц, неисчислимые воинства мелких лесных созданий. Строители огромных подземных сооружений, возводящие стены, прокладывающие туннели, устанавливающие машины. Странная рогатая шипастая тварь с броней по всему телу. Сам Игорь Михайлович, почтенный житель Осиновки, хам и алкоголик. Грозный серый медведь, притащивший в укромное место тушу только что забитого мамонтенка. Наладчики агрегатов, скрытых в толще скал, под рекой и городом. Любознательные советские пионеры, поколения людей каменного века, хулиганистые мальчишки. Не очень далеко ушедшие от детей взрослые исследователи неискренней эпохи перестройки. Отбившаяся от товарок маленькая девочка с корзинкой, полной красной смородины. Беглые каторжники, геологи, путешественники, художники, чудовищно пьяный лесоруб, жутковатая волевая дама, не расстающаяся с кожаным плащом, золотым портсигаром и маузером. Ловкий, немыслимо могучий хищник с клыками, похожими на бивни. Случайный гость в забавных чеховских очках, единственно с блокнотом и карандашом в качестве походного снаряжения.

Люди и звери, добрые и злые, плохие и хорошие, человечные животные и двуногие хищники. Живые и давно мертвые, прожившие долгие годы и исчезнувшие спустя миг после мистической встречи. Все, все, кто однажды за несметные века проходил по гребню горы, пролетал, проползал над туннелем в скале, приближался к Чертовому Лбу, абсолютно все они были теперь во мне, со мной, мной, ничем и никак не туманя совершенно ясный блистательно-холодный единый калейдоскопический рассудок.

Оставаясь собой, могучим хищником, покорителем женских сердец, атлетом, умницей, красавцем и повелителем бесчисленных орав дворняжек, я твердо знал, что никогда уже не вернусь к прежним границам жизни. Тысячи потерявшихся в эпохах и пространстве теней, тысячи четко очерченных персонажей до гениального сумасшествия расширили Вселенную моего бытия. Гордости и нового, лишнего витка чувства превосходства не возникало. За все времена существования подземелий считаные единицы избранных некогда прошли моим путем сквозь гору не потому, что изначально были умнее или способнее остальных. Нас выбрали решительно случайно, поручили выполнить определенную работу и без малейшего сожаления бросили, оставив в первоначальных рамках существования.

Морские звезды спасены. Сеанс заканчивается.

Если прежде я не испытывал к Игорьку ничего особенно внятного, то теперь на меня накатила ярчайшая волна жуткой убийственной ненависти. Глупец. Дворняжка. Деревенский убийца. Нелепый колдун. Недоделанный скудоумный мавр. Таких нужно жечь по-взрослому, на медленном огне. Этот, принесу себе соболезнования за увлечение, человек, стрелял в меня, погубил собственного старшего брата, пытался переложить ответственность за его смерть на меня, пробовал обратиться за помощью к нездешним силам, о которых ни на крупицу не имеет представления!

Вернувшись к кедру, я стал срывать ленточки с веток и не остановился до тех пор, пока все тряпицы, до которых можно было дотянуться, не улетели по ветру. Селянин тупо наблюдал за мной, не делая попыток помешать. Насчет гордости, пожалуй, я ошибался, еще не полностью придя в сознание. Как же Виктору Олеговичу не гордиться своим тигриным разумом, если вокруг меня только мелкие дворняжки, всю жизнь копошащиеся в житейской грязи, не способные к смелому полету мысли?

- Знаешь остров в центре города, Игорек? - спросил я, ни в малейшей степени не ожидая ответа. - Название у него тривиальное, остров Кемеровский. Отметка Томи в этом месте сто семь метров над уровнем моря. Ниже по течению, километрах в десяти от города... пускай, у Мозжухи, уже сто метров. А если подняться выше по реке, на тот же десяток километров от острова... допустим, у деревни Сухово, отметка сто пять метров. Интересные цифры, мой ограниченный деревенский приятель? Сначала сто пять, потом сто семь, потом сто метров над уровнем моря. Нормально? Можешь объяснить, мстительный бельгийский принц Гамлет, как вода в Томи целых десять километров вверх течет?