Чёртов мажор (СИ)

— Там Жан Вольжан забирает к себе Козетту — маленькую девочку. И поёт ей, что он для неё теперь будет и мамой, и папой. И теперь вроде бы он у неё есть один за всех.

— Ты к тому, что теперь ты у меня один за всех?

— Видимо, да. — Ты стал гладить и целовать мою макушку, даже подтянул к себе, чтобы коснуться губ.

— Но я не понимаю, почему…

— Будешь теперь всю жизнь спрашивать?

— Наверное, пока не привыкну…

— А что потом? Станет лучше или хуже?

Только теперь я могу ответить на этот вопрос… Стоило тебе укрепиться в роли моего мужа и отца детей, стоило мне принять тот факт, что ты тут и никуда не денешься, стоило понять, что я и правда тебя заслуживаю, как я перестала заслуживать. Вот так-то…

Мы приехали к тебе домой. Ты налил мне чаю, усадил на балконе и почти до трёх часов ночи мы говорили, пока чай не остыл.

Всегда ждала от отношений и любви чего-то другого… Вот, например, в книгах герои встречаются, целуются и больше не могут друг без друга жить. С первого прикосновения губ они сходят с ума и вожделеют друг друга, пока не вытрахают до смерти. Они ходят друг за другом хвостом, грезят о каждой секунде вместе и, чуть что, срывают одежды и предаются страсти в любом удобном и неудобном месте от колеса обозрения до туалета в торговом центре.

Почему в жизни все иначе?

Вот ты лежал, обняв мои ноги и уткнувшись в живот, и вожделел явно не меня, а сон. Мы даже не разделись, просто уснули вместе, и мне было крайне интересно: хорошо это или плохо?

Анализируя наши отношения, понимала — всё было шиворот-навыворот, но сейчас мне хотелось тишины и тебя рядом. Это хорошо? Так должна протекать влюблённость? Или во мне зарождалось что-то иное, больше похожее на примитивную дружбу? И можно ли назвать дружбу примитивной? Непонятно.

Но как же иначе всё в долбаных романах и фильмах! Страсть поглощает героев, и они через три часа говорят о своей любви! С первого взгляда в них что-то ёкает и “О… этот мужик — просто пушка! Заверните мне его с собой!”, а он такой “Мать вашу, это самая сочная курочка в курятнике! Беру!”.

Я смотрела на твоетелом, безмятежное лицо — ты не боялся, что я могу перерезать твою глотку или вроде того. Абсолютное бесстрашие. Ты признавал, что со мной можно уснуть в одной постели, не предавшись утехам. Однако интересные наблюдения… Всякий раз, как я касалась твоего лица, плеч или губ, ты сжимал меня сильнее. Стоило дернуться, будто собираюсь уйти — ты сжимал сильнее. В какой-то момент стало ясно, что это работает, как дьявольские силки: чем больше борешься, тем быстрее убивают.

Выступающие косточки на коленках столкнулись, и мне стало невыносимо больно, до искр из глаз. Я пыталась вырваться, усугубляя положение, а потом заколотила тебя пятками по бедру и… попала прямо в пах. Ты завыл, согнулся, оказавшись у моих щиколоток и… укусил! Блин, ты вонзил зубы в мою ногу, матерясь о своём достоинстве, и я от боли дёрнулась так, что колено прилетело прямиком в твой подбородок.

Клац!

Челюсти сомкнулись.

— Сука… — ты кубарем свалился с кровати и отполз к стене.

Мы ржали до слёз, оба держались за пострадавшие части тела и никак не могли успокоиться, а потом ты заявил, что я больная и что больше спать со мной не станешь.

На часах было часов пять утра.

— Ты чего не спала?

— Ты меня сжимал, как будто хотел убить.

— Так уж и убить…

— На моих коленях будут синяки.

— Я, может, подсознательно боюсь, что ты уйдёшь…

— И потому хотел откусить ногу?

— Именно так. Потому я хотел откусить твою хорошенькую сладкую ножку.

— Знаешь, тебе не кажется, что мы недостаточно влюблены?

— Хах, — ты забрался обратно на кровать и, скрестив по-турецки ноги, уставился на меня, потирая челюсть. — Ну да, ты только что снова меня покалечила. Мы однозначно недостаточно влюблены. А ты к чему это?

— Ну, сегодня мы просто говорили, как будто женаты уже сто лет. Просто обсуждали какие-то планы, будто давно собирались завести ребёнка. Просто легли спать, и ты обнимал мои ноги. Просто сделал мне чай. Я просто так массировала твои плечи. Это всё не было… сексуально.

— Я полагаю, секс сейчас неуместен для тебя, разве нет?

— А разве люди, которые влюблены или влюбляются, не должны всегда хотеть трахаться?

— Не знаю. Я не влюблялся. А ты?

— И я не знаю.

— Тогда почему мы говорим про какую-то “нормальность” во влюблённости? Нет колледжей по любви, нет учебников. Мне понравилось, что сегодня мы просто делали что-то друг для друга, просто говорили. Что мы лежали в машине, и я тебе рассказывал о себе. Но заметь, до этого мы целовались, и это было безумно круто. И я думаю об этом, часто думаю, но делаю только, когда вижу, что ты готова ответить. Это будет насилием не признавать, что сейчас ты принимаешь всё, что с тобой происходит. И что тебе невыносимо сложно.

— А тебе? Неужели для тебя это просто?