Чертов узел

— Да мне не жалко для друга. Но странно как-то, — пробормотал Алексей, достал початую бутылку и налил стакан до самых краев.

Виктор, не отрываясь, выцедил все до последней капли. Шумно вдохнул, скользнув тусклым взглядом по чистому столу, смежил веки, сосредоточенно ощущая как растекается зелье по телу. Алексей нарезал крупными ломтями хлеб, положил на тарелку кусок свиного сала. Обветренной рукой Виктор потянулся к закуске.

— А я тебе сапоги купил! — снова сказал Алексей настороженным голосом. Не дав гостю прийти в себя после выпитого, достал из-под койки болотники сорок седьмого размера и пару резиновых литых сапог.

— Уж эти-то ты сможешь надевать с толстой портянкой. Продавщицы говорят, что обуви большего размера нет, сорок восьмой — это уже чемодан, — попытался шутить он.

— Сапоги — это хорошо! — розовея, пробормотал Виктор и, наконец, вымученно улыбнулся. — Помыться бы, — почесался, яростно запуская пятерню под свитер.

— Это мы мигом. Нагреем воды, отпарим, отмоем, ты ведь у нас чистюля, — Лешка завертелся, хватаясь за все разом. Виктор тупо наблюдал за ним, неторопливо пережевывая горбушку с салом, с облегчением чувствовал, как отступает лютая, звериная тоска. После выпитого все мало-помалу становилось на места и жизнь обретала смысл. Неверной рукой он налил себе еще четверть стакана.

— Уф! — облегченно мотнул головой. — Надо с собой водки брать, а то так и шизануться можно… Старый стал, что ли? Ни в городе такого не бывало, ни в общине, когда в горах жили.

— Год такой! — гремя посудой, поддакнул Алексей. — Страна разваливается, чикинда мрет…Толю Колесникова нашли вскоре после того, как ты ушел вверх. Утонул он. Чабаны говорят — в водоворот затянуло.

— На моих глазах, — помолчав, хрипло выговорил Виктор и отодвинул стакан. — Как тебя видел его в водовороте.

Алексей с перекошенным лицом уставился на него, синяя вена набухла на лбу.

— Самоубийство? — спросил одними губами.

Виктор пожал плечами:

— Я думал, он шутит.

— Самоубийство! — прошептал Алексей, присев на порог. — Я так и думал, — он вскочил, лихорадочно замахав руками, торопливо заговорил: — Когда попадаешь в воронку, у тебя два пути к спасению: вытянуться в сторону от оси — и центробежная сила сама выбросит из водоворота, или сложить руки под головой и нырнуть поглубже, — с каким-то нездоровым азартом он стал изображать позы, поднимая и вытягивая мозолистые руки. — Как делал Толя?

Виктор, нетрезво поглядывая на него, ухмыльнулся, поднял руку со сжатым кулаком, левой ладонью хлопнул по локтевому суставу. Глаза его протрезвели, губы удивленно искривились: вдруг догадался, что означает этот жест.

— Это он мне что ли? — спросил с недоумением.

— Нам, — свесив голову, простонал Алексей. — Отсюда каждый выбирается по-своему… По крайней мере, Толя не сломался… Но это не путь: самоубийство — большой грех! Все равно, что бросить божий дар в лицо самому Господу… Спаси и помилуй! — перекрестился он.

Алексей забегал по комнате с перекошенным лицом и остановился в дверном проеме, глядя мимо Виктора.

— Наверное, Толя хотел всех нас обмануть и самого Бога тоже: мол, упал случайно в воду, попал в водоворот… Отчего мы все такие глупые? — искренно всхлипнул он и вдруг мотнул головой со стылыми глазами, выкинул вверх сжатый кулак в том же самом непристойном жесте: — Вот им всем! Я выберусь иначе, чего бы это ни стоило!

Странности товарища не удивляли Виктора. Алексей всегда тяготел к позе, любил выражать свои чувства с пафосом. Но на этот раз на его лице было что-то настолько беспомощное и отчаянное, что Виктор, крякнув, снова придвинул стакан и выпил, прохрипев сквозь спазм:

— Ты не пробовал смотреть в ствол взведенного ружья? Очень успокаивает.

Энтузиасты из общества «Снежный человек» прибыли на автобусе после полудня, пригожим зимним деньком. Следом за ним пришел грузовик с продуктами и со снаряжением. Слегка поправив печь, они расположились в пустующем чабанском зимовье рядом с фермой. Вместе с ними приехал председатель совхоза на своем «уазике». Помог прибывшим устроиться в совхозном здании, но к свинарю-кооператору так и не зашел. Алексей, ходивший знакомиться с горожанами, вернулся слегка озадаченный и даже опечаленный.

— У них такие продукты — будто отоваривались в цековском магазине. И это когда все по талонам да по блату. Что им моя свинина? Разве для экзотики… Говорю — по десять рублей за килограмм полудикого мяса, разве это цена, когда бутылка водки стоит полсотни… Из дикаря такой шашлык можно приготовить — на мармелады-шоколады смотреть не захотите…

Гляжу им в глаза, а у них в глазницах калькуляторы: мырг-мырг — расход-приход… Короче, режем поросенка килограммов на тридцать. Даем на пробу.

Дальше видно будет.

Старший из прибывших ловцов — бородатый мужик, узкоплечий и широкозадый — меньше всего походил на авантюриста или ученого и, если бы он не носил бороды, смахивал на бюрократа средней руки, амбициозного, истеричного, может быть, — на художника-авангардиста. «Бородатый Винни-Пух» — окрестил его Алексей.