Чертова баба, или Приют для фамильяров

Я нахмурилась. Не такого содержания я ждала от дневника Алисии. Впору подумать, что он не ей принадлежит. Но на обложке из кожи тонкой выделки выгравированы буквы А. Р. И по содержанию ясно, что писала его первая жена. Что же за чертовщина происходила в семье моего черта?

Я пробежала глазами еще пару страниц примерно такого же содержания. И споткнулась о строчки, которые скакали, будто она их писала в таком возбуждении, что руки дрожали.

«Он, это он! Не знала, что так бывает! Что истинные пары — не вымысел из легенд! А как взглянула в его лицо, пропала тут же! И ни о чем более не задумывалась — ведь я с того момента, как встретились наши глаза, поняла, что принадлежу ему, навсегда, только ему, моему Э.!»

Ну, здрасьте, приехали! Я покачала головой. Как можно влюбиться в другого, когда твой муж — Янур? Куда эта дамочка смотрела? Не понимаю ее.

«Без него никак. Все не то. Даже Томми меня не радует. Мой самый сладкий чертенок, которого с рук спустить невозможно, не покрыв всего поцелуйчиками! Но без Э. весь мир не мил и не нужен. А он неделями где-то пропадает. Так надоело встречаться тайком, не каждый день, да и то урывками, всего на несколько драгоценных часов! Они словно утекают сквозь пальцы, как только попадаю в объятия любимого!

Я начинаю подозревать, что Э. женат. От мысли, что другая женщина имеет на него права, я сатанею! Но с ней у него не могло быть так, как было у нас! Такой страсти, такого единения тел и душ! Нет, нет и еще раз нет! Такое может быть лишь со своей второй половинкой!»

Дамочка втрескалась в женатого. Я вздохнула. Отдалась ему, изменила Януру. Ну как так-то?! В чем виноват бедный муж, отец твоего ребенка? За что с ним так?

«Э. подарил мне серьги, изумительной работы! Глаз не могу от них отвести, такие чудесные! Сказал, что они из фамильного комплекта. Значит, он меня любит, я не просто любовница! Сердце снова обзавелось крыльями. Хочу улететь из клетки, в которую превратился ненавистный брак с опостылевшим мужем. Но как же фамильяры? Я запуталась. Мой Э., Томми и фамильяры — самое ценное для меня».

А как же Янур? О нем она хотя бы немного подумала?

Но, очевидно, его судьба ее не заботила. Об этом мне рассказал свидетель тех событий — дневничок.

«Э. станет отличным хозяином моему приюту фамильяров. Он постоянно меня расспрашивает о нем, постоянно уточняет детали, задает вопросы. А когда я, глупая, сказала, что приют ему, похоже, интереснее, чем я сама, рассмеялся и долго целовал потом. Сказал, что ему важно все, что имеет ценность для меня. Назвал глупышкой».

Я бы по-другому назвала, но нельзя судить других со своей колокольни. Она влюбилась без памяти, что уж тут поделаешь, любая могла оказаться на ее месте. Не первая и не последняя женщина наступает на эти грабли, разрушая из-за порочного женатика единственное, что имеет смысл сохранять любой ценой — свой брак, где растут дети.

Нельзя рушить гнездо, повинуясь своим эгоистическим побуждениям, как бы ни была сильна страсть. Она уйдет, как смерч, оставив после себя лишь развалины. И ведь исковеркана будет не только твоя жизнь, в топку отправится и будущее твоих ни в чем не повинных детей. А также супруга, который мог быть любым, но если уж вы создали семью, значит, что-то вас связало изначально. А ты выбросила все это в помойку!

Но Алисия не думала об этом. Ее мысли были заняты стервецом Э., любителем чужих жен, и тем, что бывает после, э-э, страстных запретных соитий в полях и лесах.

«Я ношу под сердцем дитя!» — сообщил мне дневник.

«Такое счастье! У нас с Э. будет малыш!»

Я глухо застонала. Выходит, это она о Генриетте. Малышка не от него, оказывается. Знал ли об этом Янур? Может, догадывался? И поэтому не мог даже смотреть на Пружинку?

А ее маму, которая окончательно запуталась, ждало ожидаемое — Э. признался, что женат. Дневник, описывая то время, был немногословен. Алисия строчила какую-то ерунду, словно пыталась мыслями зацепиться за что-то другое, что угодно, лишь бы не думать о том, что разъедало ее душу.

О предательстве того ублюдка, которого она и в самом деле, похоже, любила всем сердцем.

Тем самым сердцем, которое он разбил, вдребезги. И это незамедлительно сказалось на здоровье женщины.

«Сегодня был доктор. Подтвердил мою беременность. Потом долго пенял Януру, напоминая, какой тяжелой была первая беременность, когда я вынашивала чертенка Томми. Говорил, что он предупреждал, мне не стоит заводить новых детей. Что надо было пить травы, выписанные им.

Я пила их. Потому что и в самом деле не хотела больше детей. Но не хотела от мужа. А когда появился Э., это стало моей золотой мечтой. Каждая женщина желает подарить любимому дитя, плод их любви, маленького человечка, в котором навсегда сольетесь вы оба.

Это же чудо! Ощутимое воплощение вашей любви, у которого можно потрогать пальчики, поцеловать пяточки, вдохнуть молочно-сладкий аромат макушки — такой нежный, каким он бывает только у малышей!»

А потом приехала Соломея — пошатнувшегося здоровья сестры, с которой, как я поняла, у них был общим только отец. И вот тогда начался настоящий кошмар.