Чертова дюжина ножей +2 в спину российской армии

В отделении милиционеры быстро выяснили армейский статус задержанного, изучили его военный билет и, уточнив телефонный номер, несколько позднее созвонились с воинской частью.

Бесплодные широкомасштабные поиски там давно завершились, личный состав добросовестно почивал на двухъярусных койках. Виктор же тогда решил, что возвращаться домой нет никакого смысла, практичнее перекантоваться в роте. Где далеко за полночь старшего лейтенанта разбудил дневальный — дежурный по части радостно извещал, что самовольщик уже пойман сотрудниками транспортной милиции. Так что на следующие сутки, к вечеру, командир взвода возвратил горе-подчиненного назад, в «учебку».

— Ну и о чем ты думал, когда деру давал? — выпытывал у него Санталов в электричке.

— Не знаю… Ни о чем… Просто поговорить с ней хотел… — нехотя тянул Перепелкин, сопя и тоскливо вглядываясь в окно.

— Да был бы разве толк с того разговора?

— А вдруг…

— Эх, какой ты еще, будто пацан, несерьезный! Жизнь в целом, как и история в частности, не терпит сослагательного наклонения. Все куда проще. Пойми: ты — здесь, в сапогах и надолго, а вернешься — будущее весьма туманно. А там она, возможно, ухватила свой самый главный шанс. Или армейский дезертир для создания семьи надежнее будет? Передачки в дисбат носить? Мысли, историк.

— Все равно, предательница она! — дрожащими губами почти выкрикнул рядовой.

— Не-а, — не согласился Виктор. — С ее стороны это не предательство. Просто пошла другой дорогой. Да, не повезло тебе, но это же не смертельно. Конечно, вот если бы она на перроне твой дембельский поезд встречала, а он бы запоздал, а она, продрогшая, с букетом на перроне, и навстречу тебе, не успел ты с подножки сойти, да на грудь кинулась — вот тогда бы я сказал: пофартило, на всю оставшуюся! Судьба! Ан не судьба…

После окончания служебного расследования, проведенного по факту «самоволки», — Перепелкин — через военный суд — получил семь суток ареста с содержанием на гаупвахте. Чемборису и старшине роты, контролировавшему в день побега воскресные мероприятия, досталось по строгому выговору. Взводному же, от щедрот и по инициативе главного воспитателя, впаяли неполное служебное соответствие занимаемой должности.

— Благо еще, что вся эта история с самовольным оставлением части закончилась для нас без тяжелых последствий. Но выводы-то мы сделать обязаны! Я проанализировал деятельность командира взвода, воспитавшего злостного нарушителя. И, на мой взгляд, старший лейтенант Санталов понятия не имеет, чем его солдаты живут и какой у них настрой. Вот отсюда, от элементарного нежелания вникать в помыслы, запросы и быт личного состава, и начинаются недисциплинированность, расхоложенность, безответственность, а по этой стезе так и до ЧП со смертельным исходом недалеко! — едва не с пеной у рта доказывал тогда Барзинчук на совещании руководства части.

— Типун вам на язык! — недовольно буркнул комполка. И тут же согласился с предложенным в качестве наказания взводного «неполным служебным».

Так вот и вышло, что все три взыскания, которыми ныне, как елка игрушками, был обвешан молодой офицер, он «заработал» менее чем за месяц. То есть Виктор нежданно-негаданно угодил в тяжелейшую жизненную ситуацию, когда вся его дальнейшая служба вдруг оказалась под вопросом.

Да, на этот раз командир батальона счел необходимым ходатайствовать о приеме взводного командиром части. Однако ничего хорошего из того визита не получилось, поскольку беседа проходила в присутствии не только ротного и комбата, но еще и подполковника Барзинчука, без обиняков заявившего, что таким офицерам, как Санталов, в армии не место. Аргументов на то красноречиво хватало…

«Самовольная» история, впрочем, имела и еще один отзвук. По указанию все того же главного воспитателя Виктор пристрастно уточнил у Перепелкина, пока облаченного в старое подменное обмундирование, на какой именно даче солдат оставил форму. И в следующее же воскресенье направился туда сам, упаковав «позаимствованную» самовольщиком одежду и обувь в свой «тревожный» чемоданчик.

Нужный домик офицер отыскал почти сразу, благо крышу его венчал оригинальный флюгер: целующиеся голуби. Хозяевами же строения оказалась пожилая скандальная пара. Вникнув в ситуацию, супруги тут же затребовали у неожиданного гостя «документ с печатью». А списав данные Санталова с его служебного удостоверения, в два голоса немедленно завопили о возмещении ущерба за разбитое стекло.

— Если сейчас же не расплатитесь, мы судиться будем! — сварливо выкрикивала свинообразная хозяйка, отчаянно жестикулируя в опасной близости от лица гостя. — Воры вы, а не защитники Родины!

— Солдат твой был — значит, ты и раскошеливайся! — вторил ее не менее тучный муж, щерясь прокуренными зубами и рубя воздух ладонью с отсутствующей фалангой мизинца. — Стекло найти, порезать по размеру, да привезти, да вставить, да штапики тоже на дороге не валяются!