Чертова Мельница

Вот теперь на него уставились все четверо – без страха, но и без особого любопытства. Лошади, фыркнув, подняли головы и тут же отвернулись, продолжая спокойно пастись.

– Не похож на бешеного, – сказал пожилой. – Ни капельки. А для бродячего не особенно и худой… Тебе чего?

– Ага, сейчас! – насмешливо подхватила девушка. – Сейчас он тебе и ответит человеческим голосом: здравствуй, дядюшка Патек, не угостишь ли похлебкой?

– У него слюнки текут, – сказала женщина. – Этак весь на слюну изойдет. Голодный.

Бородатый веско, с видом предводителя и самого главного тут обронил:

– Кости все равно останутся. Если умный – будет сидеть и дожидаться. А будет наглеть – отхватит палкой. Ага, лег смирнехонько… Умный.

Ну что же, по крайней мере, его не гнали и даже готовы были расщедриться на оставшиеся от ужина кости… Сварог лежал, разглядывая странников, переставших обращать на него внимание – только девушка временами с любопытством бросала быстрые взгляды. На шее у нее Сварог заметил серебряное ожерелье, потемневшее, искусной работы. Интересно. Фигляры принадлежат к самой низшей, Железной гильдии, ей, как и Медной, ношение не то что золотых, но даже и серебряных украшений категорически запрещено стародавними писаными правилами. А впрочем, это еще ни о чем не говорит. Женщины есть женщины. В большом городе к девчонке моментально прицепилась бы полиция и влепила нешуточный штраф, а вот в провинции на такие вещи обычно смотрят сквозь пальцы – за исключением провинциариев.

На поясе у бородатого висит внушительный нож с ручкой из оленьего рога – ну, на сей раз ничего противозаконного, в путешествии такое право имеет любой, и члены низших гильдий, и крестьяне. На груди у него, как и положено, гильдейская бляха: королевская корона, эмблема гильдии, два перекрещенных дорожных посоха, свидетельствующие, что обладатель бляхи не «приписан» к определенному городу или провинции – ничего странного, фиглярам так и полагается… У пожилого такая же бляха… и у девчонки тоже, значит, она числится полноправным подмастерьем… ага, и у женщины бляха на груди, а не ее уменьшенное подобие на цепочке на шее. В общем, все при деле.

Ну что, рискнем?

С того времени, когда Сварог увидел лежащий рядом с бородатым виолон, он уже не ломал голову, каким образом себя предъявить. Встал, подошел к виолону, приметился и царапнул струны когтями, а когда они издали немелодичный звон, поднял голову и взвыл. Еще раз дернул, взвыл…

Вот теперь на него уставились все четверо.

– Лопни мои глаза! – воскликнул пожилой дядюшка Па-тек. – Да он вроде бы как играет и поет!

Глядя на него, Сварог неторопливо кивнул пару раз.

– Ортог, ты видел? – охнул пожилой. – Кивает, будто говорит: ну да, так и есть… Эй… Ты собака?

Сварог, неотрывно уставясь на него, так же неторопливо замотал головой. И тут же отпрыгнул подальше – бородатый Ортог с неожиданным проворством выхватил нож, вскочил, пригнулся, целясь в Сварога хорошо заточенным клинком, не сводя с него глаз, распорядился:

– Патек, беги за топором! Маритана, Кайя, быстренько мне за спину!

Пожилой не так уж и быстро направился к фургону, поминутно оглядываясь. Девушка юркнула бородатому за спину, а вот женщина осталась стоять, пытливо разглядывая Сварога. Сказала раздумчиво:

– Отец, что ты раскипятился? Что уж так сразу?

– За спину мне! – сквозь зубы приказал Ортог. – Мало слышала про здешних оборотней? Кайя, кому говорю!

Женщина, не двигаясь с места, разглядывала Сварога с нешуточным любопытством.

– Отец, вечно ты торопишься… – сказала она спокойно. – Трудно, что ли, проверить?

Она достала из кошеля на поясе серебряную монету и бросила в Сварога – по-женски отведя назад всю руку. Промахнулась. Монета упала в паре шагов перед Сварогом. Мигом сообразив, что к чему, он подошел, спокойно наступил на нее, потом опустил голову и после нескольких безуспешных попыток все-таки ухватил зубами. Сел, держа монету в зубах, виляя хвостом.

– Ой, пап! – взвизгнула девушка. – Не действует!

– Ну, – поддержал Патек, успевший-таки вернуться с топором, но державший его в опущенной руке. – Нисколечко не действует. Ортог, отроду не бывало таких оборотней, чтобы на них серебро не действовало. Оборотня б жгло, как угольями…

– Может, монета фальшивая, – настороженно бросил Ортог, не отводя глаз от Сварога.

– Натуральное серебро, – спокойно сказала Кайя.

– Это точно, – подтвердил Патек. – Чтобы я да фальшивой монеты не распознал? Шалишь… Ортог, это, точно, не оборотень.

– Хрен редьки не слаще, – бросил Ортог. – Не оборотень, так обращенный, тут уж только одно из двух…

– Так ведь совсем другое дело…

– Не скажи, – упрямо возразил Ортог. – Мало ли за что его могли… Помнишь, в Ратардине рассказывали про того мерзавца? Который настолько достал деревню, что мужики собрали денег на знающего человека, а когда тот его оборотил волком, в лес погнали? Так что кто его знает, этого красавца…

– А вот мы сейчас и посмотрим, – спокойно сказала Кайя и направилась к Сварогу.

– Кайя! – прямо-таки взревел Ортог.