Чертовка

— Ну, есть шанс срубить капусты, причем целую кучу. Во всяком случае, мне кажется, что это неплохой шанс. Один из наших в магазине, тоже сборщик долгов… в общем, его зять служит управляющим большого игорного дома в Лас-Вегасе. И видишь ли, владельцы этого заведения не очень-то хорошо с ним обошлись. Благодаря ему они разбогатели, а теперь задумали вышвырнуть его вон. Вот он и написал этому моему знакомому, что если тот найдет денег, то он, управляющий, сможет сделать ставку через подставное лицо, даст этому подставному лицу выиграть и тогда…

Джойс не сказала ни слова, не двинулась с места. Но внезапно в комнате как будто стало холодно, а ее плечо, прижатое к моему, показалось мне ледяным.

— Что ж, — пробормотал я. — Наверное, не такая уж это хорошая мысль. Можно крепко влипнуть, если ввяжемся… Но я подумываю еще об одном дельце…

— Долли, — перебила меня Джойс. — Я должна знать. Откуда у тебя эти деньги?

15

Я наклонился вперед и затушил сигарету в пепельнице. Я так и сидел, наклонившись, пока закуривал новую сигарету, а потом выпрямился и зевнул:

— Слушай, я устал! Не пора ли на боковую, а, милая?

— Долли…

— Что? — спросил я. — А, деньги! Я думал, что говорил тебе о деньгах. Видишь ли, вчера вечером я застал парочку должников у них дома, а эти ребята действительно крупно нам задолжали и…

— Я видела, Долли. Не знаю, сколько там было, но уверена, что очень много. Полный портфель.

Я повернулся и посмотрел на нее. Посмотрел на нее жестко, стараясь смутить взглядом, но она не дрогнула. Она только слегка наморщила лоб, но я не заметил в этом враждебности. Не сказал бы, что она злится или вот-вот разозлится. Если бы она лезла на рожон, я бы знал, что делать. А в нынешней ситуации — нет. Я не ударил бы ее, если бы мне даже заплатили.

Ничего не мог поделать.

Должно быть, минут пять мы просидели в тишине. Наконец она потянулась ко мне и взяла меня за руку. И заговорила:

— Я вернулась к тебе, Долли. Это было непросто после всего, что случилось между нами, но я чувствовала, что должна вернуться. Я люблю тебя и хочу тебе помочь.

— Что ж, — ответил я, — разве я возражаю, а?

— Помнишь прошлую ночь, милый? Тебе не кажется, что после… ты понимаешь, что я люблю тебя, что ты можешь мне доверять и что больше всего на свете я хочу тебе помочь?

— Послушай, — сказал я. — Бьюсь об заклад, утром нас разбудят очень рано. Я заметил на путях пару вагонов с гравием, и наверняка их будут прицеплять…

Джойс встала и поправила домашнее платье. Она посмотрела на меня сверху вниз, слегка нахмурившись, потом кивнула, словно учительница, которая отпускает ученика:

— Ладно, Долли. Наверное, мне больше нечего сказать. Возможно, моя вина в том, что я ушла от тебя, закатив истерику, хотя мне следовало понять, что ты… что если мужчина ведет себя так… он просто вне себя и может… О Долли! Долли!Что ты н-наделал?..

Она закрыла лицо руками и снова села на кушетку, рыдая. Беспомощно всхлипывая. И она казалась такой одинокой, такой потерянной и испуганной, каким я был прошлой ночью.

— Джойс, — промолвил я. — Прошу тебя, детка. Какого черта? Ну почему ты себя так ведешь?

— Т-ты… знаешь почему. Все эти д-деньги… я надеялась, что ты мне расскажешь, что будет какое-то невинное объяснение. Я не знала, что это может быть, но надеялась. А теперь я знаю — ты не можешь объяснить. Т-ты боишься и…

— Э, подожди, — перебил ее я. — Подожди всего минуту, детка.

Я попытался усадить ее к себе на колени. Она дернула плечами, сбрасывая мои руки.

Я подождал минуту, глядя на нее и внимательно слушая. Чувствуя, что расклеиваюсь внутри. Потом сделал еще одну попытку, и на этот раз удалось.

— Я хотел рассказать тебе об этом, — сказал я. — Но видишь ли, я не был уверен, что оставлю их себе, а поэтому думал, что лучше пару дней о них помолчать. Иначе ты бы на них рассчитывала и была бы разочарована.

— Я н-не знаю… — Она приподняла голову с моей груди и взглянула на меня. — Что… о чем ты?

— Я нашел эти деньги.

— Ах, Долли, — опять зарыдала Джойс. — Прошу тебя! Не надо больше, я просто н-не выдержу, если ты будешь и дальше меня обманывать…

— Я тебя не обманываю. Понимаю, что это звучит дико. Черт возьми, да я сам едва могу в это поверить. Но это правда.

— Н-но это…

— Говорю же тебе! Я расскажу, если только не будешь перебивать. Так хочешь, чтобы я тебе рассказал, или нет?

Она всхлипнула и снова на меня посмотрела. Я думал, она так и будет молча на меня глядеть, но она наконец кивнула:

— Л-ладно, Долли. Но, п-пожалуйста, не надо… если это неправда, не надо…

— Что ж, — сказал я, — я ведь не могу гарантировать, что ты мне поверишь. Я боялся, что мне никто не поверит, поэтому мне так трудно решить, что делать.

— Я х-хочу тебе верить, милый. Хочу этого больше всего на свете.

— В общем, это случилось вчера вечером. Один из моих клиентов, неплательщик по имени Эстил… короче, я узнал, что он живет на Вест-Эгню-стрит. Я подъехал туда, но никого там не нашел. Даже если он там и жил, то уже свалил оттуда. Тогда я взял в машине фонарик, зашел внутрь и…

— Зашел внутрь? — Она нахмурилась. — Зачем?