Чертовка

А Изабелла знала, что, если бы в состоянии Хью произошла хоть малейшая перемена, Алетта наверняка бы принялась поздравлять свою дочь с первыми успехами.

Роды у Белли начались ранним утром в последний мартовский день. Внезапно Хью оказался рядом с ней – точь-в-точь как было тогда, когда она рожала Хью Младшего. Присутствие мужа подействовало на Белли успокаивающе, Алетта помогала ей советами, рядом уже стояла колыбелька и лежали свивальники. Ида, сестра Ады, няньки маленького Хью, готовилась приступить к заботам о ребенке.

Изабелла устроилась на родильном столе как можно удобнее для женщины в ее положении. Она полусидела, подняв рубашку и широко раздвинув ноги в ожидании младенца. Она знала, что ребенок появится на свет точно в нужный срок – не раньше, не позже. Она вспомнила, что малыш Хью родился очень легко и быстро; Алетта долго потом удивлялась, насколько безболезненно прошли эти роды. Изабелла вздрогнула. Она чувствовала, что на сей раз будет труднее.

Начались схватки – сначала не очень сильные, но потом все более тяжелые. Проходил час за часом, а ребенок и не думал появляться. Алетта почти обрадовалась, что на сей раз Изабелла ведет себя, как подобает роженице, и совершенно забыла при этом, как быстро появилась на свет ее собственная вторая дочка. Хью не отходил от жены ни на шаг. Слуги принесли ему пищу и вино, но он не обратил внимания на еду: его волновало состояние Белли.

Наконец, за час до полуночи, стало очевидно, что ребенок вот-вот появится на свет. Белли напряглась и натужилась, младенец медленно, вышел из ее тела.

– Девочка! – воскликнула Алетта.

– Она не кричит! – с ужасом заметила Изабелла.

И тут, к изумлению обеих женщин, Хью, повинуясь некоему врожденному инстинкту, подхватил на руки свою дочь и, положив ее на грудь Белли, раздвинул крошечные губки новорожденной, просунул палец ей в горло и вытащил оттуда комок слизи. Затем, наклонившись, он несколько раз осторожно вдунул воздух в рот малышки. Девочка закашлялась, открыла глаза и, набрав полные легкие воздуха, негромко захныкала.

Белли разрыдалась от облегчения. Прижав новорожденную дочку к груди, она успокоила ее, слегка покачав.

– Ты спас ее, Хью! Ты спас ее! Откуда ты знал, что надо делать?

Хью был удивлен не меньше ее самой. Он покачал головой.

– Не знаю, Белли, – честно признался он. – Просто я не мог допустить, чтобы наша дочка умерла после всего, что мы вытерпели ради нее.

Нянька взяла девочку, вымыла ее и положила в колыбель. Когда все кончилось и Белли уложили в постель, Хью сел рядом с ней, взяв ее за руку. Некоторое время они молчали, затем Хью произнес:

– Назовем ее Матильдой, в честь королевы.

– Мы назовем ее Розамундой, милорд. Подумать только – Матильда! Терпеть не могу это имя, хотя королеву я люблю, – возразила Изабелла. – Никаких Генрихов и Матильд!

Хью рассмеялся:

– Пусть будет по-твоему. Белли. На самом деле мне тоже не нравится имя Матильда.

– И все же ты готов был навязать его нашей дочке!

Как не стыдно, милорд! – упрекнула его Изабелла.

– Я до сих пор помню, как добра была ко мне мать короля, Матильда-старшая. Я хотел почтить ее память, – сказал Хью. На мгновение они с Белли словно бы вернулись к прежним временам, но затем между ними снова выросла стена.

Несколько недель спустя в Лэнгстон прибыл королевский гонец, возвестивший, что сэр Хью, барон Лэнгстонский, и сэр Рольф де Брияр, а также еще двое рыцарей Лэнгстонского замка – сэр Фальк и сэр Жиль, бывшие оруженосцы, посвященные в рыцари Рольфом в отсутствие Хью и Изабеллы, – должны явиться к его величеству, строившему планы военного похода в Нормандию.

Долг призывал рыцарей повиноваться приказу.

– Ты не можешь, не можешь уехать! – сказала Изабелла мужу.

– Я не могу отказать королю, – раздраженно ответил Хью.

– Мы не прожили дома и полугода! – воскликнула Белли, дав наконец волю долго сдерживаемому гневу. – Не могу поверить, что у Генри Боклерка так мало рыцарей, чтобы он не мог обойтись без тебя. Разве не достаточно, что ты ездил в Нормандию по его просьбе? Это путешествие чуть не стоило нам жизни! Пускай едут Рольф, Фальк и Жиль. Неужели королю не хватит трех лэнгстонских рыцарей? Я хочу, чтобы мой муж хоть немного пожил дома ради разнообразия! Я готова сама заявить это королю, черт побери!

– Белли! – проревел Хью. – Ты никогда ничего не заявишь королю! Заткнись и не мешай мне исполнить мой долг! Какой пример я подам молодому Хью, если стану пренебрегать службой своему сеньору?

– Что ж, проваливай! – крикнула Изабелла. – Но если ты не вернешься целым и невредимым, я никогда тебя не прощу, Хью Фоконье! Никогда!!!

Хью расхохотался: его чувство юмора не могло устоять перед таким нелепым заявлением.