Чертовка

– Ах, милая Белли, – проговорил он, – ведь если я не вернусь к тебе, то никогда не узнаю, простишь ты меня или нет за всю мою глупость. – Подойдя к жене, он крепко обнял ее, несмотря на сопротивление. – Изабелла, Изабелла, что же нам с тобой делать? Я так люблю тебя! Я просто не могу больше на тебя сердиться! Ты нанесла мне глубокую рану, и все же мое бедное измученное сердце продолжает любить тебя. Я не могу без тебя жить. – Он погладил ее по мягким волосам, вдыхая восхитительный аромат лаванды.

– О-о-о, Хью, – всхлипнула она, прижавшись лицом к его плечу. – Я тоже тебя люблю. Я только хотела, чтобы мы снова были вместе. – «Он никогда не поймет до конца все, что я пережила в Бретани, – думала Изабелла про себя, – но, в сущности, какая разница?» Она хотела, чтобы ее муж вернулся к ней, и ее мечта сбылась.

Она еще теснее прижалась к нему, вздохнув от счастья.

Хью снова засмеялся, но на сей раз нежно.

– Ты выбрала странный способ добиться своей цели, милая, – произнес он.

– Значит, мы помирились? – бесхитростно спросил? она. – Я не хочу, чтобы ты уходил на войну, так и не помирившись со мной.

Вместо ответа Хью подхватил ее на руки и прошествовал через весь зал в спальню. Белли не сопротивлялась; она обвила руками его шею и замурлыкала от удовольствия.

Слуг поблизости не было – они словно сквозь землю провалились. Хью опустил жену на постель и упал сверху. Сжав ее лицо ладонями, он принялся осыпать ее дождем поцелуев. Счастье захлестнуло Изабеллу. Она жадно целовала его в ответ, руки ее ласкали, гладили, обнимали его; и в голове ее осталась только одна мысль: «Как давно это было в последний раз!»

Хью даже не успел заметить, как они оба оказались раздетыми. Они лежали, обнявшись, и продолжали ласкать друг друга. Словно и не было никакой разлуки, с удивлением подумал Хью. Белли, как всегда, была нежной и щедрой. Губы его нащупали ее сосок. Хью коснулся его языком и принялся целовать, слегка дотрагиваясь зубами до нежной кожи. С глубоким вздохом Белли прижала к груди его темно-русую голову. Хью продолжал покрывать поцелуями ее грудь и живот; потом повернул ее спиной к себе и прижался губами к ее гибкому позвоночнику. Белли задрожала от наслаждения. Хью снова повернул ее лицом к себе и лег сверху.

– Я так соскучилась по тебе, любимый, – нежно сказала Изабелла.

– Без тебя моя жизнь была сущим адом, Белли, – тихо отозвался Хью. Он просунул колено между ее бедер, бережно раздвигая их.

– Скажи, что ты простил мне мои грехи, как я простила тебе твои, – потребовала Белли. Она почувствовала, как горячая головка его орудия нащупывает вход в ее лоно, и обвила ногами его талию.

– Ты прощена, моя невыносимая, но совершенно неотразимая чертовка, – ответил он со сладострастным вздохом, погружаясь в ее глубины. – Целиком… и полностью… и безоговорочно… прощена. Ах-х-х, Белли! – простонал он, начиная двигаться ритмичными, мощными толчками.

Наслаждение, которое он доставлял ей, не походило ни на что, испытанное ею прежде. Изабелла понимала, почему это так: они любили друг друга всепоглощающей любовью. Это была не ослепляющая похоть. Нет, это была любовь! И Белли отдалась этому чувству с радостным возгласом, воспарив над звездами и медленно спускаясь вниз, к теплому и тихому успокоению, всхлипывая от переполнившего ее счастья.

– Ах, Белли, – утешал ее Хью, – не плачь. Не надо плакать!

Но Хью Фоконье и сам заплакал, и слезы покатились по его щекам. Они чуть было не потеряли друг друга навсегда из-за какой-то чепухи!

– Я так счастлива, – прошептала Изабелла, сжимая мужа в объятиях.

Слуги в Большом зале ходили на цыпочках, чтобы не помешать счастливому воссоединению супругов. Они все знали – разве подобное событие можно утаить? Алетта с надеждой взглянула на Рольфа. Из спальни не доносилось ни воплей ярости, ни звона бьющейся посуды. Неужели Хью и Изабелла наконец примирились?

Да, примирились, и это стало праздником для всего Лэнгстона. Изабелла все еще печалилась из-за того, что муж уходит на войну, но она понимала, что так велит ему рыцарская честь. Она была довольна, что они помирились до его отъезда, – не потому, что боялась за Хью, но потому, что любила его и хотела, чтобы никакие посторонние заботы не мешали ему в трудном походе.

Как все изменилось, подумала она в утро его отъезда.

Еще несколько лет назад в Лэнгстонском замке была всего одна башня, а теперь – две. Раньше было двое рыцарей, а теперь – четверо. Лучников было совсем мало, а теперь их пятьдесят человек.

Поцеловав мужа и пожелав ему счастливого пути, Изабелла Лэнгстонская почувствовала прилив гордости.