Чертовка для безопасника (СИ)

Но не пускает. Опять чуть-чуть обозначает движение снизу, опять ладонью – по животу – уже выше, к груди, нащупывая те самые шрамы, про которые спрашивает, трогая их довольно грубо, но не больно. Словно пытаясь создать свою, тактильную историю событий. А я почему-то всхлипываю. И удивленно замираю, поражаясь своей реакции. Про шрамы никто никогда не спрашивал. Тот парень, лицо которого навсегда перед глазами моими будет, просто убрал руки, пробормотал что-то невразумительное, встал и убежал прочь.

А я в тот день впервые задумалась о смерти. И о том, что, возможно, лучше бы погибла в той аварии. Проще все было бы.

— Авария, да? — урчит мне в шею большой, опасный зверь, а пальцы опытно проникают под полотенце, узел слабеет, развязывается, концы ткани опадают вниз, оставляя меня голой. Беззащитной. Вздрагиваю, пытаюсь прикрыться, но не пускает. Как-то очень легко отклоняется назад вместе со стулом, разворачивает меня на себе, заставляя сесть верхом.

Очень неоднозначная ситуация: я – полностью голая и почему-то сейчас особенно ощущаю свою беззащитность, уязвимость, невольно пытаюсь прикрыться, но Кирилл силой убирает мои руки, изучает покореженную, бугристую кожу под грудью и на животе, пальцы его продолжают скользить, исследовать, внимательно и неожиданно осторожно.

А я, невольно вздрагивая от настойчивых жадных прикосновений, изучаю его лицо. Ищу на нем признаки недовольства моим уродством. Понимаю, что такой реакции, как с тем, другим мужчиной, не будет, потому что Кирилл уже все видел совсем недавно, да и в первый раз тоже. Изучил, рассмотрел и даже целовал… Ох… Воспоминания о нашей первой ночи предсказуемо заставляют зажечься, непроизвольно изгибаюсь, словно сама упрашивая потрогать, посмотреть… Ничего не могу с собой поделать, это инстинкты просто.

— Авария, — выдыхаю, наконец, получается почему-то одновременно жалко и горячо. По крайней мере, глаза у Кирилла темнеют все больше, а ноздри подрагивают возбужденно, — на трассе… Лопнуло колесо… Переворачивались несколько раз…

— А водитель? — пальцы продолжают скользить, вычерчивая историю моего уродства, и это так тонко бьет по нервным окончаниям, которых там, в рубцах, и быть не должно, что я вздрагиваю каждый раз.

— Водитель… Ох… — сложно сосредоточиться, да и нет необходимости.

Обычно я, вспоминая аварию, напрягаюсь, реальность давит, бьет по голове, закрывает страшной , черной бедой, но сейчас это все смазывается, теряет свою актуальность. Просто авария. Да. Была. И все.

— Водитель отделался синяками… А я… Не была пристегнута.

Это все было. Это все прошло. Вспоминать не страшно и не больно. Никак. Гораздо важнее то, что пальцы не останавливаются. Не тормозят, погружая меня в эротический транс. А еще подключаются горячие губы, они скользят по плечам, потом - ниже, к груди… И это практически больно! Эта сладкая боль вытесняет ту, другую, черную. Фантомную.

Десять лет назад я поехала отдыхать. Со своим женихом, на машине, в Калининград…

Глава 26

Глава 26

Десять лет назад я поехала отдыхать. Со своим женихом, на машине, в Калининград.

Мы должны были пожениться в сентябре, а в отпуск рванули в августе. Я не особенно любила автомобильные путешествия, хотела лететь, но Марат уговорил, расписывая прелести неторопливого роуд-муви, где мы должны были останавливаться во всяких красивых местах, купаться в речках, валяться на чистых простынях самых лучших отелей, гулять по милым улочкам старинных городов… Я была влюблена, планировала свадьбу и нашу совместную веселую и счастливую жизнь… Папа был против, и, наверно, еще и это послужило дополнительным стимулом для моего согласия.

Всю жизнь, с рождения и, особенно, после смерти мамы, папа меня контролировал. Достаточно жестко, так, как только умеет человек, привычный командовать людьми, медик с постоянной огромной ответственностью за свои действия, заведующий научно исследовательской лаборатории военной академии.

Собственно, я и проблем особых не создавала, но в подростковом возрасте случился обычный бунт, жестко подавленный отцом. А потом, в старших классах школы – первый роман…

Марат был старше на три года, красивый, успешный, спортсмен и будущий юрист. Мечта всех девчонок, понятное дело.

Почему он обратил внимание именно на меня, до сих пор загадка.

Но факт остается фактом, из всей пестрой стайки школьниц, десятиклассниц, с громким щебетом топающих по весенней улице на занятия по ОБЖ, которые у нас были в другом корпусе, стильный парень на спорткаре выбрал для подката конкретно меня.

До выпускного мы держались за ручки, целовались и перепробовали много чего интересного из мира петтинга, кроме того самого.

Я, в принципе, была бы вообще не против переступить последнюю черту, не дожидаясь совершеннолетия, но Марат не торопился. Уже много позже я поняла, что тут, скорее всего, папа свою роль сыграл. Поговорил, наверно, по-мужски, придавил авторитетом.

А тогда я была совершенно без головы, словно сумасшедшая, не думала ни о чем, кроме него, моего красивого Марата.