Чертово городище

– Все тут собрано, все, что делал, все, что сделал. Это же – мой мир! А что такое «мир» для каждого человека, для всех нас? Живут люди в мире, живут, обживают, а потом вдруг – бац! И ломают мир! Сами!

Овсянников замолчал, пожал плечами:

– Очень уж я… разошелся. Это, наверно, после обеда так, – улыбнулся он, глядя на Воронова. – Ну, про археологию продолжим лучше.

Овсянников закурил.

– Разведку вести, между прочим, довольно рискованно, если делают это люди несведущие, – увлеченно продолжал он. – А откуда у нас взять сведущих? Мне дали команду собрать всех, кто перешел в десятый и одиннадцатый классы, набралось человек двадцать, так ведь никто из них в этом ничего не понимает, да и заблудиться может в тайге-то. Но археолог этот, Кедровкин, светлая ему память, оказался блестящим организатором. Начать с того, что на этом заключении для строителей он наверняка неплохие деньги поимел и к материалам своей докторской многое добавил, но и работал он отлично. Все время, пока мы тут работали, он и сам мотался туда-сюда, как челнок, и людей привлек. Во-первых, конечно, того Валеру, с которого все началось, а во-вторых… Приходит ко мне в школу незнакомый человек и говорит: прислали тебе в помощь, фамилия моя Клевцов, зовут Борис Борисович, по рекомендации Кедровкина, ясно?

И как-то сразу поставил он себя начальником: туда пойди, то организуй, то согласуй. И все погоняет: скорее, скорее, чего тянешь!

– Поначалу-то я даже рад был, что есть кому командовать, – улыбнулся Овсянников. – Повторяю: я-то ведь вчерашний студент, какой из меня начальник. Ну а Клевцов этот, как потом выяснилось, тоже не за «спасибо» старался. Он, оказывается, числился заместителем директора музея где-то на севере, и Кедровкин обещал взять его в аспирантуру, если будет основа диссертации. А по тем временам кандидат наук – большой человек, заметный, уважаемый.

Овсянников глянул на часы и охнул:

– Идемте на воздух. Там у меня под навесом все для чаепития хранится, а солнышко оттуда уже ушло. Посидим в тени на свежем воздухе. Я вас уже, поди, заговорил?

– Ну что вы, – ответила Ирма. – Не знаю, как Алеше, а мне очень интересно. Я ведь обо всем этом только от вас и слышу сейчас. Так что рассказывайте, рассказывайте, Иван Герасимович!

Овсянников, колдуя над старехоньким керогазом, наливая воду и смешивая чай и травы из разных баночек, продолжал:

– Уж не знаю, каким образом, а Кедровкин устроил так, что и стройка началась почти сразу же. Написал он куда-то письмо на бланке, сам отвез и сам привез ответ: дескать, под ответственность местных властей, которые обязаны следить за ходом археологических работ. И появилась тут строительная техника, стали завозить стройматериалы, начали что-то измерять – в общем, работа пошла. Местная власть в восторге, на меня отсвет падает, – улыбнулся Овсянников.

– И у археологов работа пошла, в пять уже просыпались, завтракали, собирались, утверждали маршруты для поисков. В семь утра Валера уже ведет на поиск три бригады человек по семь-восемь в каждой. Состоит бригада из двух-трех студентов, которых Кедровкин сам отобрал из числа интересующихся археологией, и с ними три-четыре наших старшеклассника, которые хоть немного знают местность. Валера их всех сопровождает до начала их маршрутов, которые уже обследованы Клевцовым и самим Валерой. Отводит их к начальной точке маршрута, еще раз все объясняет, а потом еще и ходит за ними, проверяет. Обед брали с собой сухим пайком, чтобы разведку вести неотрывно часов восемь-девять, а вернуться засветло, пока с пути сбиться почти невозможно.

Овсянников стал разливать чай по чашкам, выставил на стол вазочки с халвой, конфетами, печеньем.

– А вы, я смотрю, чай пьете вприкуску, – улыбнулся Воронов.

Учитель улыбнулся:

– В наших местах «чай» – это своего рода клуб по интересам. Иной раз как сядем в учительской после шестого урока, так и сидим до позднего вечера. Бывало, что приходилось просить, чтобы на машине домой подбросили. Между прочим, в этом доме и размещались все археологи в тот раз. Именно тут я впервые услышал о «чертовом городище».

Глава 4

В гостях у Овсянниковых сидели допоздна, домой шли уже в полумраке, отгоняя комаров и мошек, и пришли искусанными и злыми. Поэтому когда Ирма, уже почти раздетая, сбегала и принесла бутыль мутноватой жидкости, пару огурцов и шмат сала, Воронов эстетствовать не стал, нарезал сало и намахнул стаканчик самогонки, которая ему сразу понравилась, а потом, буквально через пару минут, еще один.

Выпил и погрузился в легкую расслабленность, размышляя, как хорошо вот так, без лишних забот, жить в таежной тиши. Ни тебе звонков «как-дела-старик», ни тебе ворчаний, как в московском окружении – сплошное удовольствие!

То ли долгий день, то ли деревенская самогонка тому причиной, а ко сну Воронов отошел сразу и мягко. И уснул с удовольствием.

Неизвестно когда, но удовольствие было прервано. Причем в довольно скором времени.

Сначала Воронов через сон услышал какое-то бубнение и подумал, что это из сна и сейчас пройдет.

Не проходило.

Он повел рукой по кровати – Ирмы не было.