Чертовщина за свой счет

– Нет! – наконец подала голос подруга. – Мне же так больно! Оставьте мою ногу в покое, а то ее сейчас тоже скрючит! Да не трогайте же меня! Ирка! Унеси меня скорее отсюда, пока я всех спасателей не покалечила!!! – Оторопь прошла, и мы втроем кинулись к Наташке. Лешик и я привычно подставили болезной плечи, и она обессиленно на нас повисла, не забыв напоследок взвыть: – Дорогу!!!

Алена шла впередсмотрящим и расчищала путь от случайных прохожих. За нашей тесной компанией, предотвращая любую возможность кому-либо просочиться вперед, медленно двигалась Любаня с мужем и пакетом. Так мы и вышли на капитана. Я бы даже сказала, он вышел на нас – из каюты. Алена резко тормознула. Мы с Лешиком и висящей посередине Наташкой налетели на Алену. А куда было деваться? Наташка от неожиданности распрямилась, забыв как следует ойкнуть. Вместо этого она емко вякнула: «Блин!» Ленусик ласточкой порхнула вперед и попала в крепкие объятия капитана. Лицо не очень старого речного волка красноречиво говорило о том, что он такого счастья не ожидал, но раз уж привалило… Тонкие нюансы его чувств я расшифровать не успела – Любаня с мужем и пакетом, не успев остановиться, пошли на таран. Последнее, что я помню более-менее отчетливо, – стройную фигуру массовички Людмилы в дверях не вовремя покинутой капитаном каюты. С немым чувством укора в больших глазах и вытекающими отсюда последствиями для капитана. И Лешика, ползающего внизу в тщетной попытке встать, зациклившегося на знаменитой фразе: «Чуть свет – уж на ногах. И я у ваших ног». Дальше осталось только захлестнувшее меня чувство ужаса: я была вся в крови! В чужой крови! Она хлынула из кого-то потоком и теперь стекала по моей голове, лицу и жадно впитывалась белым костюмом. И откуда у меня эта склонность к белому? Я крепко зажмурила глаза и сквозь непроглядную тьму явственно увидела свою дачу. Яблони, вишни с гроздьями спелых, блестящих на солнце ягод, и слабо удивилась – какие вишни? Их давно уже слопали. Просто организм защищается от стресса. Короткие смешки сзади быстро оборвались, как только раздался крик ужаса. Кричала я. Потом подключилась Наташка и Алена. Распад нашей могучей кучки шел, как в замедленной съемке. Непонятно откуда возникла фигура врача. Вся возня вдруг сконцентрировалась у моей валявшейся и со страху упорно не желающей вставать персоны – сначала не желающей по собственному почину (боялась увидеть раненую Наташку), потом – по инициативе врача. Судя по всему, ранена, но, слава богу, жива была именно я. Вероятно, от падения открылась старая царапина на голове. Преодолевая сопротивление врача и Алены, решила все же встать, но тут же послушно залегла снова, услышав дикий визг. Визжала Любаня, которую с неимоверными усилиями пытались оторвать от пола шесть человек, включая Наталью.

– Не надо!!! Я сама. Сама, сказала! Ой, Сеня, да помоги же мне, ногу больно… Не надо, я сказала! Сеня, дай ты ему по рукам, он меня компрометирует!

Попытки Любани встать сотрясали пол. Я это явственно чувствовала. Надо же, как хорошо работает в очередной раз раненая голова!

Неожиданно стало тихо. И только я решила, что потеряла сознание, как четко прозвенел голос дочери:

– Ой, мамочка! От Любани мокрое место осталось!

Тут уж было не до себя, и я вскочила. Любаня стояла, прислонившись к стене, живая и в основном невредимая. Сеня, стоя на коленях, усиленно растирал ей правую лодыжку. Место падения Любушки было отмечено белым похудевшим пластиковым пакетом с многочисленными брызгами крови. «Вишни!» – запоздало вспыхнуло в моей голове видение.

Лешик резво нагнулся и, выхватив из пакета две лопнувшие упаковки вишневого сока, понюхал. Осмелевшая Алена уверенно лизнула меня в щеку.

– «Курортная серия» – ничего. Где брали? – деловито обратилась она к супругам.

– В Москве. Упаковку, – морщась, ответила Любаня.

– И пахнет вишней, – обнюхивая меня, сказала подруга.

Свободного пространства рядом со мной опасно поубавилось, в отличие от количества желающих проверить Наташкино обоняние. Я решила не искушать судьбу и, торопливо нащупав в кармане ключ от каюты, приготовилась к побегу. Но окончательно пришедшая в себя Любаня сдержала мой порыв словами о том, что я своим видом могу потопить наш славный корабль, и через Сеню передала свой замечательный кружевной платочек, моментально впитавший из моих рук вишневый сок.

– Я постираю. «Тайдом», – забормотала я, с отчаянием глядя на запятнанную улику.

– Еще чего! – возмутилась Любаня, отлепляясь от стенки. – Ты лицевую часть лучше вытри – с волос течет…

– Пусть течет. Я в каюте вся выжмусь. Надо же, какой сок вкусный! – Пришлось слизнуть языком скопившиеся на губах излишки. – Мне дочь поможет. А Лешик пока проводит маму в каюту.

Вот про «маму» все как-то и забыли. Наташка сгоряча хотела уже явить окружению новую вспышку радикулита – левый уголок губы опасно полез вверх, к левому уху, но опомнилась:

– Со мной все в порядке. Как только меня уронили на пол, в спине сразу что-то хрустнуло. И вы мне не поверите, но все прошло.