Чертовская правда

– Если не принимать за аксиому гибель Зилка, то нужно принять за основу поиск места его последнего вздоха с целью осознания в процессе поиска его предназначения по отношению к людям Земли.

Талиа недовольно поморщилась.

– Ты, это все кроме муделей, на военно-морской жаргон перевести можешь? – озадаченно прохрипел Захарыч.

– И что тут переводить? Таня говорит, что если Зилок слился, то надо искать место слива. Дучку по-вашему, – сказала Некада, присаживаясь к поминальному костру.

– А, так-то да, – успокоился сразу Захарыч.

– Есть мнение, что все непросто с Зилибобой, – продолжила Некада.

– Обоснуй, – возмутился Иксдевил. Он даже перестал расчесывать свой Йемен и отложил его в сторону.

– Сам посуди. Думаю Зилок это и есть отец Зилибобы, – сказала Некада.

– С какого бодуна? Вы что, на именинах у архиерея были? – от возмущения Иксдевил перешел на "Вы" и стал зловеще пошевеливать Йеменом.

Захарыч захотел снова потрогать Иксдевила за Йемен, но Катя, Таня и Талиа ударили его по шаловливым рукам.

– Читай по буквам, – невозмутимо ответила Некада.

– Зилок состоит из Zil и ok, что означает Зил настоящий. Зилибоба – это zil i boba, что означает в обсценной лексике сын Зила и бабы. И первая буква z строчная, что значит младшенький.

Воцарилось тягостное молчание.

– Наговариваете вы на нашу семью, – послышался голос Зилибобы из кустов, окрашенных в серый питерский вечер.

– А так ты здесь? Подслушивал, негодник? Двигай сюда, присаживайся, – миролюбивым тоном старшей надзирательницы произнесла Талиа.

– А он не может сесть, – хихикнула Катя, – они с Бардо там в питерских злачных кустах наглухо застряли.

– Бардо еще может говорить? – спросила Таня.

– Да, почти, – неуверенно ответил Зилибоба.

– О чем поведать пытается? О том, что Зилок бегает по тайге и тушит радужные костры. Это мы и раньше знали, – усмехнулась Катя.

– Нет, Бардо бредит, что на границе Каракорума и Гималаев есть пещера Колиз, в которой обретаются духи.

– Демоны и ангелы, что ли? – видимо переспросил Зилибоба у Бардо.

Донеслось радостное монтенегровское мычание.

– Бардо говорит, что первые упоминания о ней появились в бамбуковой книге "Шуцзин" во времена династии Ся более полутора тысяч лет назад до рождества Христова.

Зилибоба опять замолчал, потом в кустах раздались звуки бульканья и пинков.

– А вот, опять включился. Говорит, что слово Кайлас или же в другой транскрипции Колиз это анаграмма или палиндром слова Зилок.

И те, кто спускались в эту пещеру, либо погибали, либо сходили с ума.

Еще Бардо говорит, что внутри этих скал и скрывается Зилок в постоянном окружении своих сочиненных и оживленных демонов.

– Ну по мне, это все лучше чем искать его в Белоруссии, – оживился Иксдевил.

– Море горбатое Зилку в дучку, – сказал Захарыч, – будем собираться.

– Ты хотел сказать, как добираться до Гималаев будем, – ласково спросили Захарыча Вэб и Гарик.

– Мы-то понятно как, президентским спецбортом. Некада и Алекс Кло на своем трамвайчике. А другие как?

Иксдевил заржал и закрутил Йемен в офигительно-омерзительный вопросительный знак.

– А вы за других не беспокойтесь, лучше о своих мозолях позаботьтесь, – сказал он.

– Катя и Таня, как туристы, обычным рейсом в Катманду полетят, далее на своих гарпиевых крыльях. Мишкa и Бардо как всегда в последний момент появятся, может и Зилибобу с собой прихватят.

– Ага, спецбортом, – Иксдевил бросил ржать и покосился на Талиа, – все спецборты в Беларусь отправили. Ножками придется, по пути Пржевальского.

– А мне надо ребенка в школу подготовить, – сказала Талиа.

– То-то я смотрю ты все рвешь и мечешь, рвешь и мечешь. Уже 32 учебника порвала, – сказал Захарыч и многозначительно громко для всех почесал свою манту.

– Ты опять спецом глухие и звонкие согласные в слове манту попутал? – угрожающе ласково спросила Захарыча Некада.

– Ниче не путал, мореманы не матерятся, – с достоинством ответил Захарыч, а манта это вид скатов, рыба такая.

– И не лапай ты мой Йемен. Думаешь свой хвост в крендель скрутил, так и Торквемады на тебя не будет? – не сдержался Иксдевил.

– Да че вы понимаете в военно-морском деле, бакланы сухопутные, – оскорбился Захарыч, – это тройной морской у моего Ланселота, а не крендель вовсе.

Услышав это, Таня и все остальные поначалу старались сдерживать смех, но безуспешно.

– То-то я смотрю, что твой Ланселот Озерный все в сторону катькиной Гвиневры целится, – утирая слезно-гомерический смех, сказала Некада.

– А это уж мое личное дело, Девятый вал вам всем в дучку, – недовольно отрезал Захарыч, – поехали.

В беспредельном пространстве каменные хребты в пятидесяти оттенках серого и морской синевы изломанными волнами накатывали друг на друга.

Тысячи фантастических бликов искрились на склонах ледников Каракорума и Гималаев разноцветной палитрой.

На небольшом плато у гребня одной из горных вершин началась движуха.

Глубоко внизу за обрывом редкими желто-зелеными звездами вспыхивала хвоя еле различимых сосен и пихт.

– Ну вот, мы почти и на месте, – сказала Таня приземлившейся Кате, – первыми прилетели. Та, поеживаясь, стала сворачивать широкие крылья.