Чертовы пальцы

Холодный пот выступил у Тани на лбу. Она судорожно сглотнула. Внезапно предстоящие посиделки, подруги, приятная беседа – все это показалось неимоверно далеким, незначительным. Она посмотрела на номер отправителя. Незнакомый.

Таня вышла на улицу, задумчиво покручивая мобильник в пальцах. Судя по сгустившимся тучам, вот-вот должен был начаться дождь. В конце концов любопытство возобладало над боязнью выставить себя на посмешище, и она, вновь открыв зловещее сообщение, нажала на кнопку «Перезвонить».

Пара длинных гудков, потом щелчок. Тишина.

Таня задержала дыхание. Сердце бешено билось в груди.

Еле слышное потрескивание, будто бы тот, кто взял трубку, сидел у костра.

– Алло, – сказала Таня. – Алло, вы меня слышите?

Еще мгновение тишины, и вдруг раздался спокойный, искаженный, но явно детский голос:

– Вывернуть наизнанку?

– Что?

– Вывернуть тебя наизнанку. Да. Наизнанку. Очень хорошо, садись, пять.

– Погоди, – сказала Таня. – Прекрати это! Не смешно!

– Наизнанку, рисунки наизнанку, – голос продолжал выговаривать слова ровно, отчетливо, почти механически, только темп постепенно увеличивался. – Вывернуть. Вывернуть. Очень плохо, очень! Дааавай дневник, сука!

– Слушай, ты! – Таня сорвалась на крик. – Урод! Завязывай!

– А ты выверни наизнанку. Выверни, хорошо? Мать свою выверни наизнанку.

Она, шепотом матерясь, разорвала связь. С неба посыпались мелкие холодные капли. Подняв повыше воротник и застегнув куртку до самого горла, Таня пошла к остановке. По лужам и грязи, не глядя под ноги.

13

Вадим Королев изо всех сил старался не заснуть. В соседней комнате похрапывал отец, громко тикали старые настенные часы в коридоре. Изредка по улице проезжал, дребезжа, грузовик, и тогда стены заливал белый свет фар, расчерченный четкими черными тенями оконной рамы.

Он все спланировал и подготовил. Но никак не мог решиться. Если сейчас все-таки собраться с духом и сделать, что задумано, то жизнь уже никогда не будет прежней. Приближающееся утро не принесет с собой обычного пробуждения, завтрака, занятий, прогулок с собакой. После обеда он не отправится к друзьям, не засядет с ними на весь вечер в компьютерном клубе. И осенние каникулы для него не наступят. Потому что, если все пройдет по плану, то уже к завтрашнему полудню Вадика Королева начнет разыскивать огромное количество людей, а он будет прятаться от них, путать следы, отсиживаться в укромном месте. Сам по себе. Сам за себя. Один против целого мира.

Да разве уже сейчас не то же самое? Разве сейчас он не одинок?! Ничего не изменится, кроме того, что завтра он будет свободен.

Если бы нашлась возможность как-то избежать побега, обойтись без него, Вадик бы, разумеется, использовал ее, остался дома и поплыл бы по течению в старом, заранее известном русле. Но сегодня на уроке литературы последняя соломинка сломала спину верблюда. Так высказалась учительница, с торжествующим видом сообщая ему, что не собирается аттестовывать его за первую четверть. Принципиально. Глаза ее победно сверкали, будто она в тяжелой схватке одолела свирепого льва, а не втоптала в грязь тринадцатилетнего мальчишку, которому не давалась поэзия Лермонтова.

Такая неприятность с Вадиком приключилась впервые, раньше даже по самым нелюбимым и непонятным предметам, вроде английского, ему удавалось сводить концы с концами и вытягивать хотя бы на тройку. Теперь из середнячков он перешел в нижний разряд учеников, всех представителей которого в параллели можно было пересчитать по пальцам. Он стал двоечником.

Вадик отреагировал на заявление литераторши на удивление спокойно: не просил, не пытался разжалобить, просто кивнул и уставился в окно. Учительнице этого показалось мало.

– Что молчишь, Королев? – ядовито спросила она. – Тебя все устраивает?

Он повернулся к ней, чувствуя, как закипает в груди гнев. Ну, не аттестуешь за четверть, ну, смешала с дерьмом, ну, доказала, что ты сильнее, – отвяжись, оставь человека в покое, не надо над ним издеваться.

– Да, – ответил Вадик. – Меня все устраивает, шмара.

Последнее слово получилось чуть громче, чем нужно.

– Что? – заорала она, брызгая слюной. – Что?! Пошел вон отсюда!

– Ну и пойду! – Вадик встал из-за парты, схватил сумку, направился к двери. – Срать я хотел на тебя!

– Я докладную на тебя напишу! – верещала литераторша. Глаза ее выпучились так, что, казалось, вот-вот должны были выпасть на пол. – Как ты смеешь, мерзавец! Завтра с родителями в школу, или вообще можешь ко мне на уроки не приходить до конца года! Вон!

– С удовольствием, – пробормотал мальчик и, оказавшись в коридоре, с грохотом захлопнул за собой дверь.

Как после такого можно откладывать побег? Обстоятельства все решили за него. Если он не сделает этого сейчас, то не сделает никогда. Ничего сложного, главное – начать. Раз, два, три…