Чертухинский балакирь

Потому мельница у Спиридона молола, почитай, круглый год, не было недохватку в работе, разве только в большие морозы, когда холод к берегу воду прижмет - и она в корыто с русла бежать перестанет; тогда мельничное колесо обрастет все сосульками и долгое время стоит недвижимо, мельница по утрам вся подернется инеем и издали станет похожа на колесницу, на которой Илья выезжает в первую весеннюю грозу из-за чертухинского леса на небо.

Находил, значит, Бачурин немалую выгоду.

Зато как хватит тепло, отындевеет колесо - и пошла писать до нового хлеба без останову.

Спиридон Емельяныч с утра уставит камни на мелкий размол, наворочает мешков и рассадит их вокруг Маши, как женихов, а сам в подызбицу. Если же кто приедет из мужиков на помол да спросит: сам-то, дескать, где же? Чтой-то глаз не покажет?

Маша только улыбнется:

- В подызбице картошку отбират! Коли нужно что - крикну!

Так круглый год и отбирал Спиридон Емельяныч картошку. Когда кто ни приедет, все отбирает!

"Откуда это у Спиридона столько картохлю?" - дивились мужики, но заподозрить что-нибудь такое в голову никому не приходило.

*****

Закружилась Маша за сегодняшний день и так еще никогда не уставала. Сила у Маши была вся в кости, работала за мужика, у печки и по мельнице, а сроду-родов никогда не хворала, зато и была такая сухня!

Заперла Маша воду в корыте, сосчитала мешки, перекрестилась и хотела было уже на выход идти, да, повернувшись, так и осталась: в широко раскрытую дверь входила старушка, вся с ноготок, улыбалась Маше, как давно знакомая, и за ней сразу в двери стало темнее, а вдали зарозовело, и от берез легла до мельницы тень. Вечерняя дымка кружилась у нее под ногами, и всю ее кутала болотная дремная хмарь.

- Бог помогай, девонька… Поможи тебе боже, красавица!

- Спаси Христос, баушка!

- А шла я мимо да думаю: дай зайду, навещу, - говорит старушка, тыкая перед собой палкой и подходя неторопливо к мешкам. - Бог поможи!.. Доброго тебе добра, трудолюбица!

- Спаси Христос, баунька. Ты же откуда?.. Откеда идешь, говорю? -повторила Маша, видя, что старуха приставила сохлую ручку к ушам.

- Дальная, матушка… ты моя, дальная!..

"Должно, нищенка", - подумала про себя Маша.

Старушка села возле Маши на мешок и охнула.

- Дальная… дальная… с самого села Горы-Понивицы…

- Горы-Понивицы?..

- Несь такого села и не слышала?..

- У нас мать понивинская… Ты ее не знавала?..

- Ну, вот еще, как же Устинью не знать!.. Бывало, в девках в одном хороводе за руки ходили… Только я постарше немного…

- Постарше? Так сколько же тебе годов?

- Сколько годов, столько рублев… как за восьмой десяток перевалило, так и со счету сбилась… А ты мать-то помнишь ли?..

- Сироты мы…

- Лядавая баба была, не сплошь тебя, не тем будь помянута, легкое ей лежание… Сиротинка ты моя круглая, как яичко петое! - запела старушка, приложивши ручку к морщинистой щечке и глядя умильно на Машу, словно плакать над Машей собиралась.

- Какая ты, баунька… жалостливая… Сама несь нищим куском побираешься, а меня вот жалеешь…

- Коли нечем куснуть, весь свет пожалеешь, девонька… Я, вишь ли, травы собираю… травы разные… от запора, от худобы, от лихвы человечьей, благо делать неча!

- Травы?..

- Самые травы, девонька… Тебе какой травки не надобится ли?.. Гляжу на тебя, больно лядава ты да худа, в лице ни кровинки, как навной выпил, грудь воры украли, не туда попали… Несь так на людей не выйдешь!

- Да я уж, баушка… завековала…

- Что ты!.. Что ты!.. Мало что кукушка накукует… Я тебе травки дам, - шепотком, пригнувшись к Маше, говорит старушка.

- Помогает?..

Старуха моргает хитро глазками и словно не расслышит.

- Травы-то твои, говорю, помогнут ли?..

- Ну вот еще что сказала… Глаза ты мне выплюнь… Только замужним она, трава, в пользу больше идет. Как обкрутишься, так в первую ночь и глотни, ряднина на грудях лопнет, надуешься сразу…

- Ужли?

- Как опара из квашни вылезешь!

- Дай, баушка, травки!

- Дать-то я тебе дам… за тем и зашла… только надо с ней, с травой, уметь обходиться… Во-первые, беспременно никому не говорить: трава другого глаза боится!

- Ни-ни, баушка, что ты!..

- Особливо отцу: он на такие штуки вредный человек! Вякнешь ему по простоте - и… вся сила в траве пропадет!

- Язык прикушу! Родимая, дай!

- А как же: третевысь гляжу на тебя на базаре - уж и худа же ты, девка… щипнуть не за что!

- Только… помочь-то будет?.. - шепотком говорит Маша старушке, забывши про ее глухоту.

- А ты обойдись с ней как следует быть… Ты вот дома все сидишь как на привязи: от такой жизни большого проку не будет, ты бы на деревню сходила…

- Не примут…

- Ну, по речке бы прошлась… особливо под вечер… скупалась, где месяц почище светит… Вода - она в крепость идет человеку! И поспишь с воды, как меду полижешь…

- Ох, баушка, про воду ты говоришь… меня люди и так зовут Непромыха!

- Назовут - хуже ножа проткнут!

- Да и не до гульбы мне, баушка: каждый день так умаешься… только сном и отходишь…

- Человек во сне зря время теряет… Говоришь ты, слушаю я, все не дело. Слушай, я расскажу тебе одну такую историю… - Старушка показала на дверь, и она еще шире раздалась у Маши в глазах.