Червь Уроборос

Когда здоров и бодр я был,
Болезнь меня лишила сил
И смерти страх меня пленил.
Timor mortis conturbat me

.

Коварен Бес; мы ж, повсеместно,

Слабы духовно и телесно,
И в суете проводим дни.
Timor mortis conturbat me.

Изменчивость — людей натура:

То веселы, то смотрим хмуро.
От колыбелей до могил…
Timor mortis conturbat me.

Все неустойчиво на свете

И, как листву качает ветер,
Колышется наш зыбкий мир…
Timor mortis conturbat me.

В объятьях сметри все едины,

И лорды, и простолюдины,
Прелаты, принцы, короли.
Timor mortis conturbat me.

Смерть заберет к себе любого:

Пусть грозный рыцарь в сталь закован,
Броня его не сохранит.
Timor mortis conturbat me.

Дитя невинно и безгрешно,

Что к матери прильнуло нежно,
Сей злой тиран не пощадит.
Timor mortis conturbat me.

Смерть ждет бойца, что бился трудно,

И кормчего, что правил судном,
И ту, которую любил…
Timor mortis conturbat me.

Ни лорд, властительный и грозный,

Ни муж ученый, столь серьезный,
Конца никто не избежит.
Timor mortis conturbat me.

Напрасно спорят богословы,

Риторики, играя словом,
Сплетают рассуждений нить.
Timor mortis conturbat me.

Лечить от смерти бесполезно,

И врач, что знает все болезни,
От злой судьбы не исцелит.
Timor mortis conturbat me.[22]

Когда Алый Фолиот дошел до этого места, его декламация была прервана не подобающей случаю перебранкой между Коринием и одним из сыновей Корунда. Вышло так, что Кориний, которому было мало дела до музыки и похоронных песней, но который любил играть в азартные игры, принес с собой кости, чтобы сыграть с сыном Корунда. Некоторое время ход игры весьма удовлетворял Кориния, ибо с каждым броском костей он выигрывал, а кошелек его соперника становился чуть легче. Но на этой одиннадцатой строфе сын Корунда выкрикнул, что кости у Кориния жульнические и налиты свинцом с одной стороны, и ударил Кориния коробкой от костей по гладко выбритому лицу, называя его плутом и грязным мошенником. В ответ на это Кориний выхватил кинжал, чтобы перерезать обидчику глотку, но кто-то вклинился между ними и их с большим трудом и множеством проклятий разняли. Когда было доказано, что кости не жульнические, сыну Корунда ничего не оставалось как принести Коринию извинения, и они примирились.

После этого лордам Витчланда вновь налили вина, и Алый Фолиот выпил до дна во славу этой страны и ее повелителей. И еще он приказал:

— Пусть придет моя Кагу[23], и танцует для нас, а потом и другие мои танцоры. Ибо ничто не радует душу Фолиотов более, чем радость танца; и благостно нам созерцать восхитительный танец, будь это величавая пышность паваны, движения которой подобны движению огромных облаков на закате солнца, или грациозная аллеманда, или фанданго, переходящий от прекрасной расслабленности к живости и страсти вакханалий на высокогорных лугах под запутавшейся в ветвях сосен летней луной, или радостная неразбериха гальярды, или милая сердцу Фолиотов джига. Посему не мешкайте, но приведите Кагу, дабы она станцевала для нас.