Червь времени (Подробности жизни Ярослава Клишторного)

Тайной поступок Сольвейг для Улафа не стал, но ни слова упрека не сказал он ей. Любил ее, да и имущество свое она переводила, Тор ей судья. Зато хитрый раб наверняка в какой-нибудь таверне пьянствует с девками и придумывает рассказ позанимательней для своей хозяйке. Только вот ничего у тебя не получится, сын блуда, пообещал про себя Волк, и если глуп будешь настолько, что вернешься, правду под огнем говорить придется.

Перед самой весной умерла старая Гуннхольда. Почти всю зиму она не выходила из дома, варила какие-то отвары, но колдовство не смогло затворить ворота, через которые утекала ее жизнь. Квельдвульф навещал старую женщину, приставил к ней девочку пошустрее и щедро отпускал овощи для целебных похлебок. Гуннхольда была до самой кончины в обиде на Улафа, но когда открылись врата в мрачные подземелья, куда Тор, не спрашивая ни о чем, отправляет всех колдунов и колдуний, она плеснула из чашки на пришедшего за ней чудовище и велела позвать конунга. Улаф пришел и, с опаской косясь на жутковатую тень, свисающую над ложем колдуньи, наклонился к ней.

- Пришла пора расставаться, - сказала Гуннхольда неожиданно ясным голосом, в котором не было ни капельки болезни, а только ледяной ветер загробного мира. - Славно я пожила на этом свете, много знала, общалась с богами, уговаривала не вредить их людям, имела много мужчин, но не пустила ни одну невинную душу в этот мир страданий и лжи, - колдунья засмеялась. - Жаль только глупые людишки не всегда слушали моих советов. Так, Волк?

- Так, Гуннхольда, - сказал Улаф.

- Ну что же, ничего уже не исправить и от прошлогоднего снега толку мало. Но хочется мне еще раз помочь тебе, Квельдвульф. Твой пра-пра-прадед оказал мне ценную услугу и взял с меня обещание позаботиться о его потомках. Вот это и будет последним платежом, Улаф. Скоро я уйду и встречусь с теми, кто много знает. Спрашивай меня и я отвечу тебе.

- Как мне найти Улафа, сына Эгиля Лысого, что таит вражду ко мне и вынашивает месть? Как мне обмануть предопределенное богами и спасти жизнь своему сыну? Как мне..., - конунг не успел задать третий вопрос - Гуннхольда была мертва, а тень над нею рассеялась. Колдунья слишком переоценила свои силы и ее замерший рот не произнес ни единого слова. Конунг в ярости разворошил очаг и домик старухи запылал.

Домишко быстро сгорел, не подпалив даже соседние строения, и ветер разметал пепел. Вечное проклятие лежит на тех, кто ходит за край мира и подслушивает богов - нет им покоя в земле и кости их клюют птицы.

Во владении Улафа многие горевали о смерти колдуньи, некому было теперь помочь ни травами, ни советами, но конунг запретил и имя ее упоминать на его земле и велел гнать в шею тех проходимцев, кто возжелает посетить пепелище в надежде отыскать остатки снадобий и волшебных книг. Тем временем с задуманным походом все складывалось удачно.

Многие ярлы пожелали присоединиться к Улафу Квельдвульфу, проплыть через Русь, взглянуть на чудеса Киев-града, Константинополя, повоевать слабые южные народы и сказочно обогатиться. Тинг следовал за тингом, где внимательно выслушивались мнения всех ходивших за моря в греческие земли и служивших при дворе императора. Раздавались голоса против похода, кто-то опасался начала междоусобиц в самой Норвегии, кто-то только женился и боялся оставить молодую жену одну, так как неизвестно чьего наследника она тогда будет носить в своем чреве, другие пересказывали сказки Эйнара Звон Весов о медных болванах и драконах. Дело доходило до драк, но кровопролития удавалось избежать, так как предусмотрительный Улаф собственноручно отнимал у присутствующих на тинге все оружие.

Когда потекли ручьи, все участники окончательно ударили по рукам и договорились встретиться с кораблями и дружинами в Великом фьорде у поселка Анабрекк. Улаф собирался выступить с тридцатью большими кораблями и уговорил отправиться с ним таких могучих воинов как Торфинн, Хельги, Грим, Торарин, Торстейн и многих других. Оружие, кольчуги и шлемы были заказаны у лучших мастеров, и Торфинн, понимавший в этом толк, бил кувалдой по каждому мечу и щиту, проверяя их на прочность.

Сигурд, подменяя умершую Гуннхольду, приготовила целебных мазей и мешки трав, облегчающих страдания раненых и пробуждающих смелость в сердцах даже самых робких. Конунг повелел принести Тору богатую жертву и собственноручно пустил кровь в землю из двух десятков овец. Кто-то поговаривал о человеческом жертвоприношении - Молотобоец любил когда у ног его сбивалось не стадо баранов, в чьем блеянии было так трудно уловить просимое у могучего бога, а говорили с ним человеческим голосом, пусть это и будет какой-нибудь захудалый раб.