Черви

Магвайр отошел к следующей койке, а Адамчик все стоял как оглушенный. Щека горела, внутри что-то пульсировало, во рту чувствовался вкус крови. Но он боялся даже переступить с ноги на ногу, все стоял навытяжку, а четки болтались на шее, как бусы у девушки. «О, боже, – думал он, – если бы эти четки вдруг превратились в проволоку, я сорвал бы ее и задушил этого ненавистного мерзавца, оторвал бы ему голову, заткнул глотку, чтобы оттуда не несло, как из помойки, не изрыгалось бы все это ужасное богохульство. Раз и навсегда покончил бы с этой мразью. А может быть, лучше утащить патрон на стрельбище? Вот тогда уж можно будет посчитаться по-настоящему».

Он живо представил себе, как вытянется это свиное рыло, когда увидит направленное на него дуло винтовки. Прямо в лоб! Тогда он запоет, наверно, по-другому. Глаза на лоб со страху полезут. Станет клясться, что никогда больше не будет называть его Двойным дерьмом или еще там как-то. Будет ползать на карачках, визжать, извиваться, как уж, о пощаде молить.

Адамчик вдруг почувствовал, что от напряжения ужасно разболелась спина и ноги стали как деревянные. От желудка к горлу подкатывалась тошнота, ему казалось, что он вот-вот опять грохнется в обморок. Этого нельзя было допустить. Ни в коем случае. Свались он теперь, все будет кончено, он превратится навечно в объект насмешек и издевательств. Да и кто знает, как к этому отнесется Магвайр. Что он еще выкинет.

Новый пароксизм леденящего страха охватил Адамчика. Этот приступ был настолько сильным, что даже заглушил чувство ненависти к штаб-сержанту, исчезло все то негодование, которое лишь несколько секунд назад переполняло грудь. Какой же он дурак, если воображает, что сможет хоть чем-то отомстить сержанту. Даже если бы ему и удалось притащить со стрельбища боевой патрон, тот обязательно в последний момент заклинится у него в винтовке. А случись такое невероятное событие, что ему удастся набраться мужества и выстрелить, он наверняка промахнется. А Магвайр? Смешно даже подумать, что он может испугаться такого мозгляка и труса, как Адамчик. Попробуй, выстрели в него. Он ведь пулю в воздухе поймает и даже не поморщится. Да что там говорить! Адамчику было совершенно ясно, что он никогда в жизни не осмелится украсть патрон на стрельбище, не говоря уж о том, чтобы притащить его тайком в казарму. Сама мысль об этом была самым настоящим бахвальством, только и всего. Размечтался, болван, как сопливый мальчишка, раскуражился. Коли ты такой уж храбрый, так вон штык висит на спинке койки. Всего лишь шаг сделать. Возьми да и двинь им Магвайру под ребро. Иль промеж лопаток. Что, не осмеливаешься? Кишка тонка? Вот то-то и оно. Ведь сержант может услышать, как ты пошевелился. Что тогда? Где тебе уж с ним совладать? И думать не смей. Похрабрее тебя парни и то его боятся как огня. Не тебе чета. Этот Магвайр все равно что вон монумент с горы Сурибати – твердый и монолитный. Не человек, а камень. До него пальцем дотронуться и то страшно. Можешь его бояться, можешь ненавидеть, но выступить в открытую, напасть – и думать не смей. Никогда! Твой единственный удел теперь – изо всех сил стараться делать так, чтобы ни в коем случае не стать ему поперек дороги. Это твое единственное спасение. Только это, и больше ничего!

Покончив тем временем с койками, Магвайр и Мидберри начали обыскивать рундуки и вещмешки. Мидберри переходил от одного рундука к другому, опускался у каждого на корточки и внимательно просматривал все содержимое.

– Не забудь просмотреть все письма, – крикнул ему Магвайр.

Мидберри тут же вернулся к первому рундуку и приказал стоявшему рядом хозяину предъявить всю корреспонденцию. Взяв письма в руки, он вытащил из конвертов все, что там было, развернул листки, тщательно посмотрел, не осталось ли чего внутри. Лишь убедившись, что денег нет, отдал письма и перешел к следующему рундуку.

Магвайр в это время потрошил вещмешки. Он брал их по одному за нижние углы, приподнимал на уровень груди и, резко встряхнув, выбрасывал на пол все содержимое. Затем садился на корточки и внимательно перетряхивал вещь за вещью, засовывая руки в носки, в карманы, тщательно прощупывая подкладку и углы. Он даже разворачивал пакетики с лезвиями для бритья, открывал коробочки с иголками и нитками. Все просмотренные вещи отшвыривались в сторону, они летели куда попало – на пол, под койку, на рундуки. По кучам валявшегося в беспорядке барахла можно было точно определить, где осмотр уже был проведен, а где еще нет.

С начала обыска прошло уже три часа. Были разворошены койки, вышвырнуто все из вещмешков, опустошены рундуки. Новобранцы еще держались на ногах. Кое-кто потихоньку менял положение, пытался незаметно привалиться к спинке койки. Магвайр остановился покурить, Мидберри сел рядом на стол для чистки оружия.

– Парни здорово устали уже, – потихоньку сказал Мидберри. – Сколько времени на ногах. Может, разрешить им присесть?

Магвайр медленно покачал годовой.