Черви-Завоеватели

Дожди вынудили крыс выбраться на поверхность. Я задавался вопросом, что еще дожди вынудят выйти на поверхность, и будут ли эти твари тоже голодны.

Я бросил последний взгляд на шпиль и силосную башню выступающий из бурлящей воды. Я просто не мог поверить в то, что видел. У нас с Роуз было много хороших моментов вместе в том маленьком городке, времен, которые никогда больше не повторятся – времен, которые исчезли, как и мои воспоминания. Я вдруг обрадовался, что Роуз не дожила до этого. Моя Роуз любила Библию, и у нее, без сомнения, было бы под рукой Священное Писание на этот случай, как и для всего остального.

В Библии Бог послал Ною голубя. Я делал то, о чем просил меня Господь более восьмидесяти лет, но так и не получил голубя. Все, что я получил в тот день, был еще один приступ нехватки никотина.

Промокший до нитки, я забрался обратно в грузовик. У меня болела голова, и я дрожал, держа руки перед вентиляционным отверстием обогревателя приборной панели.

Мне нужна сигарета.

Я включил передачу и вернулся домой, промокший, подавленный, без табака и с разбитым грузовиком, показывая тщетность своих усилий. Мой мир – мой дом на вершине горы – стал островом, выступающим из совершенно нового океана.

Это был тридцатый день. С каждым днем после этого становилось все хуже. И с каждой ночью. Они были самыми ужасными. Ночи за городом могут заставить человека почувствовать себя очень одиноким. Здесь нет ни уличных фонарей, ни машин, и если луна не светит, все, что остается, это хор насекомых. Как только начались дожди, насекомые погибли, а луну и звезды поглотили грозовые тучи. Теперь ночь была не просто тоскливой – она была совершенно пугающей. Без звездного света и электричества темнота была плотной, почти сплошной. Я лежал в постели, страстно желая покурить, не видя своей руки перед лицом, и слушал дождь.

Айзек Уолтон однажды сказал, что у Господа есть два жилища: одно на небесах, а другое в кротком и благодарном сердце. Ну, Бог, должно быть, был на небесах, потому что, как я чувствовал, Он не мог жить внутри меня.

Каждую ночь я молился Господу и просил Его позволить мне умереть. Я просил, чтобы меня воссоединили с моей женой.

И каждую ночь Бог игнорировал мою молитву.

Небо плакало Его слезами. Я тоже плакал, но мои слезы были очень мелкими по сравнению с теми, что падали с неба.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Итак, давайте вернемся к сорок первому дню. Трудно поверить, что это было всего два дня назад. Мне кажется, что прошло больше двух лет. Как я уже говорил ранее, именно тогда дождевые черви вторглись в мой гараж. Но в тот день произошло кое-что еще. Это было в то утро, когда ранний червяк поймал птицу.

Я думаю, нам лучше начать с этого. Поверьте, я собираюсь вам рассказать. Все, что я написал до этого момента, было просто попыткой избежать разговоров о том, что произошло на самом деле. Но это не принесет нам никакой пользы. И я боюсь, что у меня может не хватить времени. Мне нужно закончить это. Я постараюсь сделать это настолько достоверным, насколько позволяют количество времени и страницы блокнота. Как сказал Гек Финн во вступительной главе "Приключения Гекльберри Финна", обсуждая предыдущую книгу Тома Сойера, "мистер Твен немного написал обо мне в этой книге, и это было в основном правдой, или, во всяком случае, кое-что из этого было правдой. Правда, возможно, была немного растянута, но в основном это должно было быть правдой".

Имейте это в виду, пока читаете это. Потому что вы, вероятно, подумаете, что я немного преувеличиваю правду.

Но это не так. Вот что произошло, и я клянусь, что это так же верно, как я помню.

Видите ли, дождь был только началом.

День сорок первый. В то утро я проснулся с песней Роя Акаффа, застрявшей у меня в голове, снова страдая от никотиновой зависимости. Было не так плохо, как на тридцатый день, когда я пытался добраться до Реника, но я все равно чувствовал себя ужасно. Я открыл глаза, морщась от боли в затылке, там, где позвоночник соединялся с черепом. У меня болела челюсть, во рту пересохло и было ощущение, словно медвежонок использовал его вместо ночного горшка. Как всегда, первое, что я услышал, был стук дождя по крыше. Это был также последний звук, который я слышал перед тем, как заснуть.

Моя спальня была частью того голубого мира, который существует между ночью и рассветом, жуткого и тихого – если не считать дождя. Я нащупал свои часы на тумбочке, опрокинув при этом стакан с водой. Я хмыкнул, надел очки, нашел часы и сосредоточился на крошечных цифрах.

Пять часов, как я и предполагал.

Я просыпался в пять утра каждый день с тех пор, как вышел на пенсию. Жизнь, проведенная в военно-воздушных силах, сделает это с любым. Привыкаешь к рутине, и ничто, даже конец света, не может ее изменить. Роуз часто жаловалась на это, но вылечить меня было невозможно.