Червячная передача

— Не болван, просто занимаешься очень многим, — на что я отметающе махнул рукой, мол, «не оправдание. — Нет, Вир, ты и вправду не можешь успеть всё, везде и всегда, а ситуация с Мэри — и вправду форс — мажор. Не казнись, но то, что ты придумал…

— Ты придумала, — буркнул казнящийся я.

— Хорошо, мы придумали, — улыбнулась жена. — Сделай. И не только ради безопасности — насколько я понимаю, управляющие — это практически совершенные системы по сравнению с обычными программами.

— Ну, не совершенные, но довольно удачные и требующие крайне мало усилий. А главное, они — часть человека, находятся в одном «информационно — оценочном поле» и понятны на уровне ощущений.

— Слушай, Вир, — замялась Лил. — У меня же, как ты говорил, многомерное улучшение мышления? — на что я кивнул. — А почему я себя временами чувствую такой дурой? И с кулоном… — покраснела она.

— Хм, тут довольно сложно и просто. Смотри, что есть личность? — спросил я.

— Память, ассоциации, реакции и критерии на первичном уровне. Побудительные мотивы, сложные… — начала Лил, но я её перебил.

— Это не экзамен, и первичного уровня хватит. Итак, ты переносишь личность в многомерье, при этом ассоциации, реакции и критерии сохраняются. Многомерное мышление дает лишь увеличение и улучшение памяти и скорости мышления, как будет с нашими управляющими на основе квантового компьютера, — выдал я. — Ну и можно корректировать личность, но делать это стоит аккуратно и только в случае явной и вредящей патологии — в остальном работа с личностью предпочтительна из трехмерья, «перевоспитывая» себя. Механизмы мозга пусть не всегда рациональны и, зачастую, смотрятся глупыми, но надежность и жизнеспособность они доказали.

— Ясно, я как — то, — хмыкнула Лил, — думала, что стану «умной». Но логично и не волшебство, — кивнула она. — А сверхи?

— А сама? — спросил я, на что ответом стали жалобные глаза. — Ты про счётчиков или умников? — кивок, — Ладно, — вздохнул я. — Тессеракты в той или иной степени обладают отпечатком личности прошлых владельцев. Не полных, зачастую безумных у нас — например, носителем мог быть представитель небиологической жизни, вряд ли, но возможно. Другого вида, царства. Да просто — иной, базово и системно иной цивилизационной и культурной формации, сама подумай, какая часть нас — именно «социальные инстинкты», — на что Лил, через секунду, кивнула. — Это раз. То есть, в зависимости от развитости личности носителя и «глубине» оттиска, тессеракт корректирует личность. Дети с тессерактом…

— Нарси! — воскликнула испуганно Лил.

— Ограничил еще вчера, — на что Лил облегченно вздохнула, улыбнулась и чмокнула меня в щёку. — Так вот, тут вопрос «умнее — глупее» понятен, совместимость отпечатка в тессеракте, сопротивляемость программе и прочее. А вот работа тессеракта — счётчика связана не с сознанием… — вопросительно уставился я на Лил.

— А с ним самим, — кивнула она. — Выходит, что там просто объем памяти и ускорение мышления, которое ни дурака умнее не сделает, ни умному ничем, кроме скорости вычислений, не поможет… Скорее отупит! — воскликнула Лил. — Ведь он будет сложные задачи постоянно перекладывать на тессеракт.

— Примерно так, с вариантами, но да. Никакие вычислительные мощности не сделают «умнее», просто дурацкое решение придет в голову не через минуту, а через секунду, — развел руками я. — А с твоим колье глупость даже не в том, что ты не хотела смущать окружающих «богатством» и стеснялась. Просто надо было сразу сказать мне и переработать внешнюю форму, — на что Лил кивнула.

А я, жестокосердно сделав кулоны «неснимаемыми» для родных, занялся вопросом «переноса управляющего на железо». Дело не слишком сложное, но с рядом подводных камней, да и у квантового компьютера был ряд особенностей, для которых наблюдатель, пусть и «урезанный», был фактором искажений. Всё это исправимо, но довольно нудно в работе — изменение — тест, изменение — тест и так далее. Если бы не «игра вероятностями», я бы в принципе не взялся за подобную работу в одиночку — нужна была бы немалая команда.

Но сослагательное наклонение было неприменимо, так что несколько рассеял внимание на новости. Основной, ожидаемо, был годзилла и его исчезновение. Само его появление было отмечено общественностью и оную не порадовало: тон статей выдерживался в стиле «когда следующий удар и сколько таких годзилл ещё».

А вот с исчезновением годзиллы отличились американцы, хотя основных версий было две: Годзилла испугался — таки припершегося Эйдолона (я его не видел, но пусть), не возжелал терять месяцами отращиваемую лапу и убежал. Протекторат ура и прочее. Второй версией был золотой мужик, уже дюжину лет бултыхающейся в атмосфере над Тихим океаном. Оный мужик, которого янки называли Сионом, а я, расово — верно — сионистом, пробултыхался в небесах над Нью — Йорком в одном временном окне с исчезновением годзиллы.