Червивое яблоко

Разговаривая вслух сама с собой, я держала в руках ручку и листок бумаги, чтобы записывать фразы. Часто казалось, что сознание становится быстрой рекой, настолько быстрой, что я могла только сидеть на берегу и созерцать. В конце концов я догадалась включить Национальное общественное радио фоном, чтобы привнести приток окружающей речи в мое сознание и так придать импульс изложению мыслей на бумаге, пока я фокусировалась на предмете обсуждения. Фоновая болтовня радио помогала мне подключаться к уверенному параллельному потоку речи, сконцентрироваться на своих словах и подняться до осознанной фиксации их в письменной форме.

Сегодня мне кажется, что настойчивые порывы научиться излагать мысли на бумаге отвечали внутреннему желанию заставить оба полушария моего мозга, одно из которых отвечает за умение рисовать, а второе – излагать мысли, находиться в равновесии, установить друг с другом контакт и работать сообща. Мне одинаково интересно думать о буквах как о предметах изобразительного искусства и сравнивать картины с информационными документами, наподобие письменных отчетов.

Позднее я применила эти навыки на практике для работы в новой отрасли под названием «графическая фиксация». В конце девяностых годов я начала визуализировать информацию для корпораций. Это была новая сфера деятельности. Я следила за ходом бесед во время корпоративных совещаний и с помощью цветных фломастеров записывала на огромных листах бумаги, прикрепленных к стене, слова, а также визуализировала суть происходящего, пока люди на этих встречах обменивались мнениями и идеями. Графическая фиксация была искусством итерации, и, ей-богу, благодаря Стиву и моему стремлению научиться взаимодействовать с ним я что-то знала об искусстве итерации! Так как большое количество компаний у нас были заинтересованы в специалистах подобного рода, я начала получать предложения о трудоустройстве и опыт. Мне фантастически хорошо платили за то, что я про себя называла «корпоративным граффити». Большинство людей, которые занимались этой работой, пришли из сферы организационного развития, а уже только потом обучились техническим приемам для создания зарисовок, однако мое движение было противоположным: я сначала научилась рисовать, а потом изучила основы организации информации. Я была своего рода Джексоном Поллоком графических иллюстраторов, и я не могла поверить, что мне так хорошо платят за то, что было возмутительно экспериментально и забавно. Определенным группам и компаниям очень нравилось, как я подходила к визуализации информации, и они нанимали меня много раз. Я также делала сводные карты для недельных выездных корпоративных совещаний. Они позволяли мне привносить навыки создания изображений и мифологию, чтобы облечь в форму образы, созданные компанией для себя на ретритах. Много лет спустя группа из Hewlett-Packard, на которую я часто работала, сказала, что я была одним из лучших графических иллюстраторов, сотрудничавших с ними. Я занималась этой деятельностью до волны банкротств интернет-компаний в 2001 году, когда предприниматели из экономии вернулись к более «бюджетным» – и посредственным – методам визуализации.

* * *

Однажды Стив зашел, чтобы взять нас с Лизой на вечеринку в дом его девушки, Тины Редсе. Лиза устроилась у меня на коленях, и Стив повез нас троих на маленьком черном «Порше» в городок Пескадеро, около часа дороги на запад от области залива, через небольшой горный хребет и вниз по побережью. Я получала удовольствие от поездки, когда Стив быстро поворачивал на своей машине с низкой посадкой. На полпути Стив начал говорить, что в Лизе две трети его генов и лишь одна треть моих. Не знаю, повезло ли мне застать его в таком воодушевленном состоянии, или Стив изначально намеревался завести эту замечательную беседу.