Червивое яблоко

Мы с Лорой поехали на север из Сан-Франциско по побережью Калифорнии, по автомагистрали 1. Нашей первой остановкой стала Юрика. Наше довольно долгое путешествие затянулось из-за решения следовать по прибрежной дороге, где мы миновали живописные рыбацкие селения, очаровательные, как любой валлийский портовый город, облик которого может возникнуть в воображении. Я прочла много работ Томаса Дилана, именно поэтому, полагаю, образ валлийского портового города пришел мне на ум. Эти произведения человеческого искусства скрашивали нашу поездку во всех смыслах этого слова и переворачивали буквально все внутри меня, заставляя с горечью задуматься о той жизни, которой, к сожалению, у меня никогда не будет.

Вид, открывавшийся с береговой линии северной Калифорнии, поражал своей массивной, необычной красотой. Нетронутая и дикая, с сильными течениями, которые набрасывались на землю, с волнами, что во всем своем неряшливом великолепии разбивались о скалистые утесы и остро торчащие камни. Мы остановились искупаться и обнаружили песчаный съезд к кромке воды с безопасным местом, чтобы припарковаться. Всю весну я принимала холодный душ, что позволило мне зайти прямо в океан и испытать чистое вожделение его бодрящего холода. Это был новый тип свободы, как будто за спиной раскрывались крылья или – не менее привлекательная аналогия – как будто можно было спокойно приплыть голышом на север Тихого океана.

В Юрике мы остановились у старших сестер нас обеих, которые проживали там со своими бойфрендами и учились в Гумбольдтском государственном колледже. Мы провели там четыре дня, прогуливаясь по влажной дикой местности, любуясь милым студенческим городком, отлично проводя время с семьей, прежде чем отправиться в Орегон, на единую ферму к Стиву. Я не помню, останавливались ли мы переночевать на площадках для кемпинга по пути, я лишь помню, что из Гумбольдта мы свернули на материковую часть и испытали облегчение, променяв извилистую дорогу прибрежного шоссе на легкость и скорость открытой автострады. Я также помню, что пересекать границу штата Орегон было слегка волнительно.

Приблизившись к пункту назначения во второй половине дня, однако не будучи уверенными, каким именно путем ехать, Лора и я по очереди звонили на ферму с телефонов-автоматов на заправочных станциях. Всякий раз отвечала женщина по имени Абха прекрасным неземным голосом и передавала трубку своему мужу Роберту, который объяснял нам, как добраться до единой фермы от нового места нашего пребывания. Несмотря на то что мы звонили шесть раз, Роберт был спокойным и дружелюбно настроенным всегда, когда говорил с нами. В конце концов мы нашли дорогу.

Мы слышали, как из-под толстых шин вылетал гравий, пока мы ехали по длинной дороге к ферме. Нашим ориентиром были следы от шин, которые были хорошо заметны под навесом очень густой листвы деревьев. В один из моментов все озарилось ярким солнечным светом, и мы увидели красивую россыпь светящихся серебристым гор, усеянных темными пятнами похожих на кружево деревьев, и небо доверительно голубого цвета над нашей головой.

Лора была за рулем, когда мы доехали до фермы. Она сидела, поджав под себя левую ногу, наклонившись вперед, чтобы внимательно смотреть на длинную крутую дорогу. Ее женская добросовестность всегда заставляла меня задаваться вопросом, каково это – быть ею. Со своими большими, иногда обремененными заботами голубыми глазами и высоким, приятным голосом она выглядела так, словно никогда не могла разозлиться. И она вправду не могла. Неубедительно, во всяком случае (она в итоге стала воспитателем в детском саду). Лора была ширококостной, хорошо сложенной молодой женщиной с девичьим добродушием, читающимся на ее красивом лице. Она могла бы служить вечным вдохновением для немецкого производителя часов более ранних времен. Возможно, ее прапрабабушка и была такой музой. Лицо Лоры словно сияло. Наблюдательная, довольно крупная, в ее улыбке всегда можно было прочитать легкую неуверенность в себе из-за высокого роста, который никогда не позволял Лоре оставаться незамеченной. Однако именно в этой ситуации ее задорный смех делал свое дело. Смех, подобный переливам колокольного звона в начале каждого часа. В итоге не оставалось ничего, кроме как заливаться смехом над всем этим. Лора и я любили посмеяться. И смеялись мы очень много.

Мы припарковались там, где нам сказали – немного севернее большого дерева, – и вышли, чтобы размяться. Мы с недоумением посмотрели друг на друга над машиной. Лора дразнила меня, двигая бровями вверх и вниз.