Червоточина

Нича вспомнил, что еще в детстве читал фантастический роман, где инопланетяне в образе розовых облаков летали над Землей и копировали куски нашей планеты вместе с людьми, а потом где-то в глубинах Вселенной воссоздали эти части в виде небольшого мирка, который и изучали потом в спокойной домашней обстановке[3]. Что-то вроде того… Так, может, и с ними случилось нечто подобное? И на самом деле настоящий Нича сидит сейчас в офисе, планированием материально-технических ресурсов занимается, а сам он – всего лишь лабораторный экземпляр, материал для опытов… И Соня… И Аброськина, и… как его там?.. Казик. Вот, кстати, и они. Нарезвились.

* * *

Парень с девушкой неспешно подошли к столику. Аброськина завертела головой.

– А где Витечка?

– Ага, куда он делся? – насупился Казик.

– Я ему не сторож, – буркнул Нича.

– Ты поговори, поговори, – двинулся на него парень.

– А, брось-ка, на!.. – потянула его за пояс шорт девушка. – Никуда Витя не денется. Не такой он, чтобы деваться. Давай лучше пиво пить, пока не закипело.

Замечание Аброськиной было разумным – солнце палило нещадно, и даже сквозь ткань тента ощущался жар его лучей. Между прочим, и Нича обратил на это внимание только сейчас, солнечный диск до сих пор просвечивал сквозь букву «о» нанесенной на тент надписи. Солнце попросту замерло. То есть остановилась Земля. Но если бы это было так, то их бы попросту давно смыло гигантскими волнами, погребло под завалами невиданных землетрясений! «А, брось-ка, на!.. – мысленно повторил Нича присказку новой знакомой. – Какая Земля? Какое Солнце? Все это ла-бо-ра-то-рия! Макет. Яблоко».

Между тем Казик послушался Аброськину и принялся откупоривать пиво. Открыл бутылку и отдал ее девушке. Открыл вторую, помедлил и протянул Ниче.

– Тебя как звать-то хоть? – примирительно спросил он.

Нича хотел ответить так же, как до этого Виктору, но подумал, что понапрасну ссориться не стоит. Все-таки это люди. Ну, пусть даже копии, но куда более живые и настоящие, чем Виктор и ему подобные «экспериментаторы».

– Николай, – протянул он Казику руку. – Бессонов. Можно просто Нича.

– Казимир, – ответил парень, пожимая Ничину ладонь. – Малевич. Можно – Казик.

– Малевич, надо полагать, прозвище?

– Почему прозвище? – довольно ощерился Казик. – Фамилия. А имечком уже папа с мамой наградили, думали, видать, что я тоже спецом по квадратам стану. А я вот как-то больше по цилиндрам, – щелкнул он по бутылке, – и по конусам, – положил он на грудь Аброськиной вторую ладонь.

– Это не конус, а параболоид, – захихикала Аброськина, и Нича наконец-то смог удивиться. Столь «научных» познаний он от этой блондинки не ожидал. Да и от Казика – тоже. Вот уж и впрямь первое впечатление может оказаться обманчивым!

– А вас, как я слышал, Ольгой зовут? – обратился он к девушке.

– Ага, Ольга я, – кивнула та, стряхивая с груди ладонь Казика. – Багатова.

– Ничо так… – заморгал Нича. – Почему Богатова? Вы же Аброськина!..

– А, брось-ка, на!.. – отмахнулась Ольга, и Ниче наконец-то стало ясно происхождение ее «фамилии». – И, между прочим, не Богатова, а Багатова! За богатством мы не гонимся.

– Ага, за мужиками только! – загоготал Малевич.

– И че? – пнула того по ногам Аброськина. – Это для женщины норма. Правда, Ника? – стрельнула она глазками на Ничу.

– Нича, – поправил он. – И… в общем, вы правы. Для женщины вполне нормально интересоваться мужчинами.

– Вот! – кивнула Аброськина. – Пойдем тогда трахнемся!

Нича ошеломленно заморгал, не зная, что и ответить, а Казик посмотрел в сторону моря и сказал:

– И поторопитесь, а то вон тучки какие-то…

Нича обрадовался, что можно сменить тему, и выглянул из-под тента.

– Тучки? – оглядел он небо. – Где тучки? По-моему, абсолютно чисто.

– Да было что-то черное… – пожал плечами Казик. – Может, дым откуда?.. Или показалось…

* * *

Нича сразу вспомнил о «дыме», который заставил его вернуться к дому. Тогда ему показалось, что там начался пожар. Но никакого пожара не было. А еще… Еще он вспомнил черных «червей» в «темной комнате», в той самой злосчастной «однушке», когда он… Нет, вспоминать об этом не хочется!.. Но нет ли здесь связи? Не «черви» ли просачиваются в этот мир, маскируясь под дым? Или просто выглядят дымом, когда находятся вне порождающей их комнаты? Можно пойти в рассуждениях еще дальше. Если предположить, что именно «черви» стали причиной их с Соней «сумасшествия», то не сведут ли они с ума и всех, кто находится в данной реальности? «Вам так и так крышка», – сказал здешний Виктор. Не это ли он имел в виду? Вот и Казик с Аброськиной ведут себя несколько… гм-м… странно. Правда, на людей пока не бросаются, ну так и концентрация «червей» тут гораздо меньше, нежели в той комнате. Впрочем, сам он пока никак не чувствует воздействие этой гадости. Но, во-первых, сумасшедшие никогда не воспринимают себя сумасшедшими, а во-вторых, что, если Юрс каким-то образом обезопасил их с Соней, не просто «вылечил», а и сделал некую «прививку»?

Вопросов было много. Причем таких, что ответов на них в ближайшее время не ожидалось. Разве что Студент опять появится. Кстати, о Студенте…