Червовый принц (СИ)

Я ворвалась в двери, с облегчением обнаружив, что коридор пуст.

— Я подожду здесь, — заявил Луис. — Женский туалет в конце коридора справа. Там только один вход и выход, так что ты будешь в безопасности.

Я благодарно кивнула ему, не удивляясь, что он знает планировку этого места.

— Я ненадолго.

— Все время в вашем распоряжении.

Мои брови сошлись на переносице. Луис казался другим. Я не хотела делать предположений, но он выглядел обеспокоенным. Очевидно, он не беспокоился о моей безопасности, потому что я знала, что он и его партнеры, работающие на гала-вечере, не допустят, чтобы со мной что-то произошло. Но он вел себя по-отечески, как будто почти заботился обо мне.

Я двинулась по коридору, проскользнула через арку с надписью «Женские туалеты» и вошла в кабинку. Было нелегко ориентироваться в многочисленных слоях юбок, но, в конце концов, я справилась. Смыв воду, я направилась обратно, чтобы вымыть руки, и чуть не выпрыгнула из кожи, когда столкнулась лицом к лицу с фигурой в черном, в маске Пьеро.

— Ты не ответила на мое сообщение, — сказал Никко.

— Что ты здесь делаешь? — Я не знала, броситься ли ему на шею или ударить его по башке. — Ты не можешь быть здесь, Никко.

Он схватил меня за запястье, сбрасывая маску, и притянул меня к себе.

— Я тоже скучал по тебе, Бамболина.

Его слова разожгли огонь в моем животе, и я прижалась к Никко.

Я была так твердо намерена довести сегодняшний вечер до конца, что не давала себе времени подумать о последствиях. О том, как Никко, должно быть, относится к тому, что я здесь со Скоттом.

— Скажи мне, что ты все еще моя, — прошептал он мне в ухо, покусывая кожу там. Желание пронзило меня, и я прижалась к нему.

— Никко, ты должен уйти, пока никто тебя не увидел…

— Тише, любимая моя. Мне нужно было увидеть тебя. Мне нужно было знать, что у нас все в порядке.

— Где ты был? — Я уперлась руками в его грудь, моя решимость медленно трескалась и рушилась. — Две недели, Никко; уже две недели.

— Все сложно. Но я пытаюсь разобраться с этим, обещаю. — Он обвил рукой мою шею и притянул меня ближе, накрыв мои губы своими. Никко целовал меня с такой силой, что у меня перехватило дыхание. Я не могла сделать ничего, кроме как отдаться ему.

— Господи, Арианна, — дышал он мне в губы. — Ты выглядишь потрясно.

— Я чувствую себя совершенно нелепо.

Мои глаза опустились вниз, но я заметила, что он смотрит не на мое платье, а прямо на мою грудь.

Я прочистила горло, ухмыльнулась, когда он посмотрел на меня и тяжело сглотнул.

— Если он хоть пальцем тронет…

— Этого не случится, я обещаю. Я здесь ради матери и отца, вот и все.

Челюсть Никко сжалась, когда он боролся с самим собой. Я знала, что он, вероятно, хочет противостоять Скотту, чтобы предъявить свои права на меня. Но он, как и я, был связан по рукам.

— Тебе действительно пора идти.

— Хорошо. — Он издал покорный вздох. — Только обещай мне, что будешь держаться поближе к Норе и своему телохранителю, хорошо?

— Что-то происходит? — Я нахмурилась. Что-то было в его голосе, срочность, которая активировала в моей голове тревожные звоночки.

— Все в порядке. — Он снова поцеловал меня в голову, задерживаясь. — Ты должна выйти первой.

— Подожди, как ты узнал, что я здесь?

— Я всегда слежу за тобой, Бамболина, даже когда ты думаешь, что это не так. Теперь иди.

Мы обменялись последним взглядом, когда Никко отступил, разрывая наш физический контакт.

— Люблю тебя, — пробормотала я, прежде чем выскользнуть из туалета. Я не могла остаться, чтобы услышать его ответные слова, потому что, хотя я изо всех сил старалась быть сильной, внутри я чувствовала себя слабой.

Внутри я чувствовала себя на грани того, чтобы начать умолять его забрать меня отсюда.

— Дамы и господа, выпускники и друзья, — раздался по залу голос моего отца. — Для меня большая честь приветствовать вас сегодня здесь, в потрясающем концертном зале Монтегю, где мы собрались, чтобы отпраздновать столетие университета. Моя семья имеет глубокую историю с нашим великим округом, и именно благодаря моим предкам вы стоите здесь сейчас, в этом учебном заведении такого академического величия и достижений, формируя жизненный опыт и мировоззрение стольких наших детей.

Комнату наполнил хор аплодисментов. Скотт стоял рядом со мной, кивая и хлопая, как и все остальные собравшиеся здесь люди. Я не могла не чувствовать себя преданной. Мой отец создавал видимость такой честности и смирения, но все это было прикрытием. Он скрывал историю, которую изо всех сил старался сохранить в тайне.

Это было дерьмово, и меня это уже достало.

— Тебе нужно улыбаться, — прошептала Нора сквозь стиснутые зубы, кивнув в сторону моей матери, которая стояла рядом с отцом, хмуро косясь в мою сторону. Сюзанна и Майк Фасцини стояли по другую сторону от него, и все четверо не демонстрировали ничего, кроме улыбок и солидарности, пока мой отец держал аудиторию в напряжении.

— Тебе нужно расслабиться, детка, — наклонился Скотт, его губы почти коснулись моего уха. Я отпрянула, отмахнувшись от него распущенными локонами.