Чешежопица. Очерки тюремных нравов

Из одного илимского села прибыл в Иркутск юноша Второв, где по знакомству смог устроиться извозчиком. Возил грузы по сибирским трактам – Московскому, Качугскому, Кругобайкальскому. Был немногословен, исполнителен, сдержан в поступках и не предавался порокам. В Иркутске в те дни проводила время веселая жена одного ленского золотопромышленника. Предприниматель постоянно был в тайге, а его молодая супруга тешила себя балами и гуляниями. Однажды ей представился молодой человек с личным посланием от супруга. Муж просил взять в Русско-Азиатском банке крупную сумму денег и передать вручителю. Подделкой здесь не пахло: и почерк сходился, и бумага, и форма просьбы, и тайные, только им двоим известные знаки. Необычным было то, что прежде за деньгами приезжали родственники. Жена подумала и решила поехать самолично к мужу с деньгами в сопровождении молодого человека. Ехать надо было до Качуга, а там спуститься сплавом Леной до Киренска, а затем Витимом добраться до приисков мужа. Она попросила найти ей хорошего надежного кучера до Качуга. Ей порекомендовали Второва. В назначенный сентябрьский день утром подкатила пролетка, в нее положили сундук, подушки, спальные вещи, теплую одежду, дорожную провизию. Дама без умолку всю дорогу болтала с молодым человеком, который ей все более и более нравился и располагал к себе.

Так солнечными сентябрьскими днями доехали они до реки Манзурки, впадающей в Лену. Второв держался стороной, в беседах и трапезах участия не принимал, больше занимался лошадьми и обозрением природы. Смеющаяся пара подошла к реке. Вздрогнул неожиданно Второв, услышав крик. Молодой человек схватил даму и поволок ее к реке. Дама, как и положено сибирячкам, оказалась неподатливой. Она отчаянно сопротивлялась, и силы были равные. «Второв, помоги, разделим пополам», – прокричал насильник. Не спеша подошел Второв к барахтающимся на берегу и, схватив обоих, сунул их в воду. Затем оттащил трупы в заводь и завалил корягами. «Хорошая подкормка будет для налимов» – пробурчал он. Заехал потом в Качуг, а оттуда потихоньку вернулся домой и доложил хозяину, что урок выполнил – отвез господ до Лены-реки.

Через некоторое время пошел слух о бегстве жены промышленника через Китай в Европу с молодым поклонником. О Второве в этом деле даже не вспоминали, на тракте его многие видели и был он вне подозрений. Еще несколько лет занимался Второв извозом, затем попросил взаймы у хозяина денег, купил себе лошадей и открыл дело. Занимался извозом на Север, скупал у монголов верблюдов, присоединился в Троицкосавске к китайской торговле текстилем. Стал известным купцом. Магазинов понастроил по всей Сибири, все они красным кирпичом выложены под расшивку швов – в Томске, Каинске, Минусинске, Красноярске, Енисейске, Иркутске, Верхнеудинске, Благовещенске. Их и ныне называют второвскими и вспоминают, как, войдя туда в костюме из воздуха, выходили господами. Все у Второва было: здоровье, деньги, красивая жена, только не было детей. Он считал это наказанием за «манзурский грех» и, умирая, завещал – треть капитала оставить жене, треть отпустить на строительство православных храмов, а оставшуюся треть употребить на возведение приютов и больниц для страждующих недугами и детей. Эти больницы и ныне называют второвскими.

Содом и Гоморра

По-зэковски насильников называют потрошителями мохнатых сейфов. Это многочисленная часть зон, охватывающая все возрасты и группы населения. Смотришь на потрошителя и не можешь понять, как это такой, вроде милый человек и насильник. Совсем загадка для страны, где женщина для блатного стоит меньше бутылки бормотухи.

Насильники говорить о бабах не любят, превращаясь постепенно в лютых женоненавистников. Многие не виноваты, все произошло без умысла, часто по прокладке – подстройке дела. Конечно, есть мастера высшего пилотажа во взломном деле, но залетевшие случайно, ибо до этого их похождения насчитывали сотни совращений и целколоманий. Эти в каждой новой жертве находят свой смак, свежесть тела и трепет удушения.

Преступный секс, как весеннее половодье, разлит по Отечеству, заполняя наиболее глубокие впадины – такси, гостиницы, Дома отдыха, тайные и явные притоны. В московских такси «сосалка», «мальчик-пидорчик» стоит по дешевке от пятерочки и выше, правда, надо еще такую же сумму «за поиск» передать водителю. В гостиницах все зависит как от их класса, так и от масти проституток; в Домах отдыха и на побережьях, разумеется теплых, товар сходит почти за бесценок.