Чешир

Между нами повисает тяжелая тишина, пока Вокс обдумывает мой вопрос, тревога ожидания заставляет мое сердце биться чаще. Я начинаю думать, что он вообще не собирается отвечать, когда наконец заговаривает.

— Честно говоря, Али, я мало что могу тебе сказать. Хотя хотел бы, чтобы мог.

В этих двух коротких предложениях достаточно искренности, и я верю, что он действительно это делает.

— Единственное, что я могу сказать о нем, это то, что он — причина, по которой ты сейчас здесь.

— Он причина — о чем ты говоришь? Он умер три года назад.

Одного упоминания о его смерти достаточно, чтобы снять печать с закупоренного горя, которое я ношу в себе с того ужасного дня.

— Я знаю, и мне действительно жаль.

— Что? Откуда именно ты знаешь, что он умер? И если знаешь, почему сказал, что он имеет какое-то отношение к тому, что я сейчас здесь? — Мои эмоции начинают зашкаливать, и я не уверена, хочется ли мне плакать, кричать или блевать.

В подобных ситуациях именно поэтому легче запихнуть все свое дерьмо в темный чулан в своем сердце и оставить его там. Пока я усердно подавляла все, чтобы прожить день и выглядеть спокойной, я могла притворяться, что это не больно. Разговор о моем отце сейчас пробуждает всю эту боль и всевозможные воспоминания — те, которым я не уверена, что могу доверять. Знала ли я когда-нибудь по-настоящему своего отца? Жил ли он какой-то тайной двойной жизнью?

— Есть так много вещей, которые ты должна знать. Вещи, которые должен был рассказать тебе твой отец. Ты появилась здесь, и ты была совершенно не такой, как я ожидал, потому что ничего не знала о нашем мире. Я все испортил, и последнее, что мне хочется сделать, это испортить все еще больше. — Вокс слегка наклоняет голову. — Это все еще так странно, что мы знали, что ты приедешь, но ты не знала, что мы ждем. Черт возьми, ты понятия не имела, кто мы такие. — Взгляд, отличный от того, что он предлагал мне ранее, останавливается на моем лице. Взгляд, в котором в равной степени присутствуют желание и мечта, выдержка и грация. Эскадрильи бабочек порхают у меня в животе от этого взгляда. — Ты мне действительно нравишься, Али. Сильно. Даже без Кода я бы захотел тебя.

— Код? Что, черт возьми, это за Код и какое он имеет отношение ко мне? — Что-то в его глазах говорит мне отступить от этого вопроса, что это одна из тех вещей, на которые он не может или не хочет отвечать. И что, даже если бы он мог, возможно, ответ был бы слишком тяжелым для меня, чтобы вынести его сегодня вечером.

— Неважно, забудь, что я сказал.

Неловкость, которую я испытываю, делает мою потребность уклониться от ответа огромной, и мой следующий вопрос выскакивает прежде, чем я успеваю остановить его.

— Что за дело между тобой и Бенни? Я имею в виду, ты не обязан мне говорить. Мне просто, э-э, любопытно? Ты знаешь, потому что…

О Боже, перестань блеять как овца, идиотка.

По крайней мере, мерцающий свет от лампы и огня скрывает мои пылающие щеки. Я надеюсь.

— Я и Бенни-Тролль-с-Моста? — Вокс начинает смеяться, глубокий, насыщенный звук наполняет комнату вокруг нас. — Это один из животрепещущих вопросов, которые ты постоянно носишь в голове? Я польщен. — Парень нахально подмигивает, прежде чем снова стать серьезным. — Нет ничего, что происходит за пределами ее извращенного маленького воображения. Никогда не было и никогда не будет. — Его охватывает мрачная напряженность. — Кстати, я знаю, что она сделала с тобой — с твоими вещами и со своей любительской фотографией. Этого больше не повторится.

— Откуда, черт возьми, ты об этом знаешь? — Недоверчиво спрашиваю я. — И что ты имеешь в виду под «этого больше не повторится»? — Подражая его зловещему, деловому предупреждающему тону, я в конечном итоге звучу как рассказчик в каком-нибудь старом готическом фильме ужасов, которые показывают по ночному телевидению. — Она, кажется, очень хочет сделать мою жизнь невыносимой, так что, если ты не планируешь нянчиться с ней или похитить... — Я позволяю своему голосу затихнуть, и он смотрит на меня, приподняв бровь на мгновение.

— Бенни уже предупредили. Давай оставим все как есть. У нее были проблемы с Риверами с тех пор, как она попала сюда. Хочет играть в эту игру, но не может определить расставленные фигуры и понятия не имеет, каковы правила. — Парень делает паузу, озорной блеск возвращается в его глаза, посылая теплое покалывание по моей спине. — С тобой, однако, я буду играть в любое время, по правилам или без.

— Э-э, нет, спасибо. Я никогда не была хороша в играх. — Решив ответить на его буквальное утверждение, а не на подразумеваемый смысл, я пытаюсь найти способ еще раз сменить тему. — Где остальные из вашей компашки? Разве вы, ребята, обычно не перемещаетесь стадом?

— Акселю и Дикону нужно было выполнить небольшое поручение, а Кристиан и Тал заняты другими делами. Сегодня только ты и я. — Несмотря на то, что его губы изгибаются в знакомой похотливой ухмылке, его глаза показывают мне что-то еще, что-то более глубокое. Что-то, что заставляет меня снова открыть рот, не задумываясь.