Чешская рапсодия

Бартак помрачнел. Он послушал еще, о чем говорили конники, и его черные глаза несколько раз встречались с зеленоватыми глазами Конядры. Вдруг он резко встал и вышел на улицу. Постоял. Его брало зло. Зайти бы к Сыхре, да Книжек отправил Вацлава в лазарет с температурой. А Ондра Голубирек уехал накануне в отпуск в Москву. Книжек сам предложил ему поехать. Ну ничего, все равно я при первой возможности скажу Книжеку, что думают о нем и о его генеральской дочке коммунисты в полку. Так просто проглотить это Книжек не посмеет!

Бартак вывел из конюшни своего киргиза и поехал в поле к сторожевым постам. В тот день в южной стороне караульную службу несли его пехотинцы, некоторых он хорошо знал еще со времени набора в Красную Армию, На крайнем посту, выдвинутом далеко вперед, словно остров — на такие посты назначались только самые отважные, — прогремели два выстрела. Они последовали один за другим, словно бы из одной винтовки. Бартак карьером поскакал в том направлении. У палатки, в снегу, сидел дежурный телефонист, а у его ног стоял на коленях другой и перевязывал первому обнаженную икру. Оба были румыны.

— Откуда стреляли? — строго спросил Бартак. Телефонист поднял голову:

— Это я стрелял, на нас напали волки, один укусил товарища в ногу. Два волка лежат вон там, я не хотел, чтобы они искусали и меня.

Ротный соскочил с коня и подошел к мертвым волкам. Это были старые облезлые звери. Бартак посветил фонариком. Пули попали точно: в голову и в грудь. Войта задержал луч на раскрытой волчьей пасти. — Между зубами высунулся язык, покрытый замерзающей пеной. Войта осветил голову другого волка. И у этого пасть была в пене.

— Иди сюда! — крикнул Бартак телефонисту. Красноармеец подбежал, посмотрел на волчью пасть.

— Боже мой, — прошептал он, — да они бешеные! Я из Бессарабии, знаю такие дела… Теперь и Ион взбесится! Товарищ командир, что будем делать?

— Прежде всего Иону ни слова! — приказал Бартак. — Через час вас сменят, и ты отведешь его прямо в медпункт. Скажешь фельдшеру, что я приказал отправить Иона в ближайшую больницу. Мы должны его спасти.

— Исполню в точности, уверяю вас!

Бартак вскочил на коня и рысью поехал обратно в Елань. Тишина лежала над бескрайней степью, в которой, подобно шакалам и бешеным волкам, скрывались белогвардейцы. Бартаком овладело какое-то гнетущее чувство. «Я уже прямо как мой конь, все время что-нибудь чую», — усмехнулся он про себя, и, подхлестнув жеребца, угрюмый, возвратился в город. Кавалеристы играли в карты, хотя лампочки едва давали свет.

Шама сидел у печи. На лбу его выступал пот и скатывался струйками на темное, обветренное лицо. Он курил махорку и досадливо плевал себе под ноги. Бартак молча подсел к нему.

— Хочешь чайку, Войта? — спросил рыжий.

— Водки бы я выпил, да как назло нет ни капли, — ответил Войта. — Я бы теперь целую бутылку разом выдул, сегодня мне что-то не по себе. Пойду пройдусь.

Шама смотрел ему вслед, пока за ним не закрылась дверь, и улыбался. Молодец Войта! Шама вспомнил, как недавно они с Войтой и Голубиреком лихо вышибали казаков из одной мятежной «Диканьки» — так Шама называл все деревни, названия которых и не старался запоминать; здорово они тогда поколотили беляков! Пусть же Войта идет куда хочет. Хоть на вокзал, его девица все равно не приедет — Елань в стороне от Алексикова, скорее может объявиться Маруся на бронепоезде. Говорили, она опять пристала к красным и должна прибыть к нам на помощь…

Бартак вернулся через полчаса. Ему не хотелось идти в комнату, где он жил вместе с ротным Коничеком и Ногой. Постоял, хмуро наблюдая за карточной игрой, которая, в сущности, нисколько его не интересовала.

Внезапно вошел боец из штаба полка и, увидев Бартака, подошел к нему.

— Вот это здорово! Они тут карты мусолят, а полк выступает в Донскую область! Хорошее дело, товарищ ротный командир!

— Какой полк? Что ты мелешь?

— Товарищ командир, я уже целый час вас ищу. Говорю ясно — наш полк! Послал меня командир полка. Вашу роту ведет Пулпан, а вы с вашими кавалеристами должны прикрывать тыл полка. Торопиться не нужно — пехоту все равно догоните. Приказ есть приказ, товарищ командир. Распорядитесь, чтобы ребята седлали коней. Все вещи взять с собой.

— Ну что ж, ребята, значит, по коням! — оживленно вскричал Бартак, затянул потуже ремень и плотнее надел папаху.

Кавалеристы строились не спеша. Беспокойный, любознательный Шама принес весть, что полк ведет сам Книжек. И что он велел двигаться колонной по трое. Говорят, будто казаки спешно свертывают манатки, потому что наши прорвали фронт где-то под Воронежем и гонят белых к Ростову. К Ростову? Бартак слушал и поверить не мог. Вдруг в темном окне комнаты Голубирека открылась форточка и знакомый голос окликнул их:

— Ребята, что случилось? Почему такой переполох ночью?

Бартак подъехал к окну и, удивленный, вскричал:

— Откуда ты взялся, Ондра? Ведь ты по моим расчетам должен сидеть в поезде и ехать в Москву! Или не хочешь в отпуск?