Чешские юмористические повести

Теперь уж Мартин был не прислужником, а нашим господином. Походка как у важного барина, посреди темени проборчик и щетина блестит от деревянного масла. Место в трактире он оставил, наговорив хозяину грубостей.

Так я стала служанкой этого бывшего прислужника. Утром на цыпочках вхожу в спальню, испуганно косясь на выглядывающий из-под перин черный щетинистый затылок. Когда пан Мартин проснется, я должна пожелать ему доброго утра и спросить, как ему спалось. Затем проворно принести завтрак, стараясь ничем не вызвать его раздражения. Обычно Мартин до полудня нежился в перинах и размышлял о своей особе. С той поры, как он стал важным господином, он растолстел и на глазу у него постоянно выскакивал ячмень; я без конца прикладывала к больному глазу примочки. Иногда наш новый хозяин призывал детей и начинал задавать странные вопросы.

— Кто я такой?

Мы должны были отвечать:

— Пан Мартин.

— А кто такой пан Мартин?

— Хозяин.

— Что удручает пана Мартина?

— Неблагодарность людская и бренность бытия.

— Каков человек пан Мартин?

— Ученый и начитанный.

— Что сделает пан Мартин?

— Жестоко отомстит всем, кто строил против него козни.

Потом он вдруг выпучит глаза да как гаркнет:

— А ну, пошли отсюда! Хочу остаться один, дабы ничто не мешало моим раздумьям!

Дети тихонько, как мышки, шмыгнут за дверь и ждут, пока пан Мартин не соизволит встать и удалиться из дому.

Поднимается Мартин после полудня, тщательно одевается, прихорашивается. Если он в добром расположении духа, то с подчеркнутым спокойствием сносит ласки суетящейся вокруг матушки. Но беда, если его одолела хандра. Тогда он оттолкнет ее и завопит:

— Убирайся с глаз моих, чертова перечница! Заманила в свои силки молодого мужчину, хочешь совсем его уморить?! Сгинь, жалкая Розалинда!

Потом выйдет из дому, с солидным видом пересечет площадь, закатится в трактир и там без конца пристает к соседям:

— Был тут когда-то слуга Мартин,— пыжится он,— и должен был тот Мартин перед каждым пройдохой спину гнуть. Поплюет в баночку с ваксой и драит приезжим сапоги да протягивает руку за чаевыми. Всякий думал: этот Мартин готов кому хочешь пятки лизать. Никто и не догадывался, что в скромном слуге Мартине скрывается пан Мартин. И вот я объявляю: был слуга Мартин и нет слуги Мартина. Тут перед вами сидит пан Мартин, который может заказать себе пиво не хуже кого другого. Люди удивляются: как это Мартин такого достиг? Видать, через бабу? И вовсе не через бабу, а сам по себе, благодаря собственному уму…

Пьяный, с тяжелой головой возвращается он домой и ворчит:

— Я еще покажу им, чего стоит пан Мартин!

В ту пору я получила письмо от Людвика. Брат писал, что закончил ученье и стал приказчиком. Обещал на праздники нас навестить. Письмо меня несказанно обрадовало, и я с нетерпением ждала брата.

Тем временем в нашем доме произошли перемены, ставшие причиной новых удивительных событий. Я уже вышла из школьного возраста и потому не могла не заметить, что лицо у матушки осунулось, а бока раздались. Я догадывалась, что это означает, и заранее беспокоилась.

Зато Мартин надулся словно индюк. Он понял, что власть его теперь безгранична, и требовал, чтобы ему, как будущему отцу, оказывались соответствующие почести.

— Я дарю вам нового братца,— обратился он к нам, детям,— в награду за ваше хорошее поведение. Его назовут Манфредом. Он будет доблестный и храбрый, как рыцарь, освободивший графиню Бланку из лап грабителей. Унаследует мой ясный ум и привлекательную внешность. А вы будете ему служить, выполнять любое его желание. И беда, если кто его ослушается!

Двойняшки Леопольд и Бенедикт заикнулись, что хотели бы лучше сестричку.

Мартин подумал и изрек:

— Хм… уж и не знаю. Поглядим, как вы будете себя вести. Возможно, я одарю вас сестричкой и назову ее Бланкой. Хотя больше я желал бы сына, но буду рад и дочери. Ибо знаю, она расцветет и превратится в очаровательную девушку, ее краса и скромность привлекут внимание какого-нибудь знатного юноши и тот возьмет ее в жены.

Потом он ушел в город разыскивать своих дружков, чтобы поделиться с ними новостью. Компания отметила ожидаемое появление младенца шумной попойкой. Эту ночь будущий отец вместе со своими дружками провел в каталажке.

В один из июньских вечеров в нашем доме раздался слабый плач новорожденного. Любопытные дети обступили постель, на которой лежала усталая и грустная матушка. Рядом с ней из-под перин выглядывало красное личико с редким пушком на шишковатой головке.

Это была девочка, которую по желанию Мартина назвали Бланкой.

— Любите ее,— прошептала матушка, глядя на нас потускневшим взором.— Она, как и вы, будет сироткой…

Я обещала за всех, что мы не оставим новую сестричку и будем ее любить. Матушка глубоко вздохнула, отвернулась к стене и уснула тяжелым сном.