Чешское время. Большая история маленькой страны: от святого Вацлава до Вацлава Гавела

Жизнь в Карлсбаде беззаботно

Льется тихим ручейком;
Прозябательно, животно,
По-карлсбадски здесь живем.
<…>
Вылитый в однообразность,
Здесь приносит каждый день
Поэтическую праздность,
Созерцательную лень.

Петр Вяземский. Очерки Карлсбада (1858)

Витрина антикварного магазина на углу Мелантриховой и Кожни улиц, Прага

Если строго придерживаться правил грамматики, то современное название этого города по-русски пишется так: Карлови-Вари. Если следовать исторической правде, то город у слияния речек Огрже и Тепла, где из земли (ну, теперь в основном из металлических или керамических труб) бьют фонтанчиками и вытекают струйками теплые потоки, правильнее называть Карлсбадом. В 1370 году император Священной Римской империи Карл IV — и из сентиментальных соображений тоже — даровал крошечному местечку посередине кудрявых лесов налоговые и иные привилегии королевского города. Var с чешского переводится как «кипение», bad с немецкого — «купальня». То есть «Карловы кипятки» или «Карлова купальня».

Легенда гласит, что таинством своего возникновения курорт обязан псу из королевской охотничьей своры, который в азарте погони за оленем свалился в дышащий жарким паром ручей, это и привлекло первое внимание офицеров свиты, а потом и самого монарха. Вульгаризированная версия той же басни, которую карловарские мальчишки и девчонки привыкли излагать в школьных сочинениях, меняет все местами: в горячую воду якобы окунулся сам король, однако не сварился в кипятке, но, напротив, выскочил из него излечившимся молодцом. Летописи подтверждают данные о том, что примерно в 1349 году Karel парил раненную в битве при Креси ногу в 64-градусной воде источника № 2 (в современной классификации), в которой потом отыскали два десятка полезных для здоровья химических элементов, — и якобы помогло. Да и как иначе: литр карловарской воды содержит 1699 миллиграммов натрия, 125 миллиграммов кальция, вдвое меньше магния, немножко лития, а также сульфаты, хлориды, фториды, кремниевую и борную кислоты, а еще углекислый газ и кое-что другое. Самый обжигающий и самый бодрый карлсбадский горячий ключ известен как Vřidlo («Гейзер»), с газировкой за 70° и пышным, 12-метровой высоты фаллическим фонтаном. Неподалеку от гейзера, тогда еще вполне дикого, во второй половине XIV века построили укрепление, от которого сохранилась до наших дней многократно перестроенная Замковая башня под Замковым же холмом. В башне вот уже столетие работает лифт. Легенда гласит, что некогда со смотровой площадки гостей города приветствовал трубач, но церемонию отменили, поскольку она мешала тем, кто предпочитал пению горна тишину.

Не все воспринимали целебные ключи утилитарно. В изысканной стихотворной форме их достоинства первым отрефлексировал около 1500 года Богуслав Гасиштейнский, самый яркий поэт эпохи богемского гуманизма. Выходец из княжеского рода Лобковицей, этот библиофил и знаток античной словесности сочинял исключительно на латыни, полагая чешский язык варварским. Такое утверждение я с негодованием отвергаю, а потому развернуто цитировать гасиштейновский In Thermas Caroli IV, оду гейзеру, не стану. Серьезно говоря, Богуслав из Лобковиц был типичным культурным героем ренессансного розлива, много повидавшим и откликавшимся на различные общественно значимые события, неспроста его самая глубокая философская работа называется «Трактат о человеческом убожестве». Тайну происхождения карлсбадских ключей Богуслав Гасиштейнский разгадать не сумел, предположив невероятное: «Влаги твоей теплота откуда исходит, скажи мне? / Мнится, что это огонь в сицилийской бушующей Этне». Подробнее с мнением поэта и гуманиста по этому вопросу можно ознакомиться у источника № 6 («Мельничный»), над чашей которого прикреплены мемориальные доски с вылитыми в бронзе строками, в оригинале и в пересказе чешского классика Ярослава Врхлицкого. Переводы гасиштейновского стиха с мертвой латыни на языки разных народов мира стали в Карлсбаде почти спортивным состязанием. В первой половине XIX века обосновавшийся здесь франко-швейцарский доктор Жан де Карро собрал под общую обложку 22 разноязыкие версии одного и того же произведения. Инициатива, скажу вам, сомнительная, ведь вряд ли найдется человек, способный все это прочитать. Да и зачем?