Чешуя ангела

Рамиль вылетел из седла уже с карабином в руке, исчез за валуном.

Растерянный Горский крутился на месте, не в силах успокоить ошалевшего от скачки мерина.

– Из седла! – заорал Рамиль.

Отвернулся, завозился с оружием.

Горский спрыгнул, но крайне неловко – сапог застрял в стремени. Мерин шарахнулся в сторону, потащил по обломкам.

Илья взвыл, дёрнулся – и наконец освободился. Подумал: «Лежу тут, как раздавленная лягушка на дороге. Подстрелят, как пить дать».

Но выстрелов не было.

Кто-то кричал от палаток:

– Товарищ Аждахов, вы?

– Я-то Аждахов, а ты кто? – не сразу ответил начальник экспедиции.

– Ларионов, геолог. Не стреляйте только!

– Это как пойдёт. Что там у вас за катавасия?

– Да целое светопреставление! Всё уже закончилось, выходите, товарищ Аждахов.

Рамиль встал, но карабин не опустил.

Пошёл к лагерю. Не шагал – скользил, готовый в любой момент юркнуть за укрытие, уйти с линии огня.

«Вот ведь ловкий, дьявол» – невольно восхитился Горский. Начал подниматься и вскрикнул: подвёрнутая нога стрельнула болью от пятки до паха.

– Этот со мной, – не оборачиваясь, сказал Рамиль. – Илья Самуилович Горский, энтомолог. Точнее, отвечает за зоологическую часть.

Ларионов шёл навстречу, прижимая руку с револьвером к левому окровавленному плечу.

– Вовремя вы, товарищ Аждахов.

– Начальство всегда вовремя, – усмехнулся Рамиль.

– Я серьёзно. Они вас услыхали и дали дёру, а то бы беда!

– Кто «они»?

– Идёмте, сразу и не расскажешь, это видеть надо.

* * *

Лагерь был разворочен: одна палатка свалена, по земле разбросаны консервные банки вперемешку с геологическим инструментом, разбитый вдребезги теодолит задрал к небу обломок стойки. Ветер трепал смятые листки кроков, звякали под ногами стреляные гильзы, ничком лежал труп в драном чапане. И висела в воздухе страшная вонь горелой органики.

– Тебе бы перевязку, Ларионов, – заметил Рамиль.

– Потом, – поморщился геолог, – ерунда. Житинского убили, скоты, и топографа. А бригадиру в живот, боюсь, не довезём до врача.

– А фельдшер ваш где?

– Он с этими заодно. Ушёл.

Аждахов вздохнул. Закинул карабин за плечо.

– Разговорчивый ты, Ларионов! Толком поясни: с кем ушёл? Кто стрелял? И чем так смердит? Будто чан с требухой в огонь опрокинули.

– Идёмте, Рамиль Фарухович, говорю же, словами не сказать, сами всё увидите.

Расшвырянный костёр чадил жирным, масляным дымом. Аждахов увидел и присвистнул, изумлённо снял фуражку, присел на корточки.

– Это как понимать?

– Вот и я не знаю, – подхватил геолог, – может, ваш спец по бабочкам чего скажет. Хотя даже тех скудных сведений о зоологии, которыми я располагаю, достаточно, чтобы резюмировать: сие не насекомое.

Горский достал очки. Долго рылся по карманам, искал носовой платок. Бросил, протёр стёкла грязным рукавом, надел – и чуть не уронил.

– М-да… Мои познания в палеонтологии весьма поверхностны, так что сходу я этого красавца не классифицирую. Один только вопрос: откуда здесь взялся динозавр? А это что, рудимент крыльев? Очень любопытно. И зачем вы его поджарили? Морда вся чёрная. И шкуру закоптили.

– Я так полагаю, что он сам в костёр забежал. В него тут и стреляли, и рубили его, и всячески изничтожали, вот несчастное животное и спасалось, как могло.

– Что?! – изумился Илья. – Мне казалось, что динозавры уже отбегали. Шестьдесят миллионов лет как.

– Слушайте, ну вонь же невыносимая, – взмолился Рамиль. – Давайте хоть в сторонку отойдём и там продолжим наш увлекательный научный диспут, заодно Ларионова перебинтуем, пока кровью не истёк.

* * *

Ларионов рассказывал.

Горский впервые видел Рамиля таким. Отважный красный командир в прошлом и матёрый начальник республиканского масштаба ныне, Аждахов был явно озадачен. Несколько раз снял и надел фуражку. Пробормотал:

– Ну, ёшкина корова, и дела…

Геологи разбили лагерь у бокового языка ледника, в тени утёса – здесь было прохладнее, меньше жара от раскалённых солнцем гор.

Тогда-то топограф обнаружил выброс непривычно чистого прозрачного льда, сквозь который виднелся тёмный силуэт свернувшегося клубком то ли ящера, то ли крокодила.

– Ничего подобного в местной фауне, – говорил Ларионов. – Я сначала подумал, гигантский варан. Ну, как он из пустыни сюда добрался – вопрос, и вараны больше двух аршин в длину не бывают, а этот…

– Три с половиной метра, если мерить шагами, – кивнул Горский. – И на глаз центнера четыре весом, не меньше.

Находка взволновала рабочих. Сбивались кучкой у костра, обсуждали что-то на таджикском и замолкали, когда появлялся кто-нибудь из начальства.

– Работы по съёмке много, из Ленинграда только бригадира взяли и трёх квалифицированных специалистов, остальных местные вербовали, в Хороге и по кишлакам. В спешке, без проверки, вот и попал всякий сомнительный элемент в экспедицию.

– Я в курсе, – буркнул Рамиль. – Не только у вас проблемы, в базовом лагере двоих на воровстве поймали. Я уже направил записку в наркомат.