Чесменский гром

Из журнала капитан-командора С. Грейга: «В самом жесточайшем сражении были четыре корабля: “Евстафий”, “Трех Святителей”, “Януарий” и “Трех иерархов”. Напоследок корабль “Евстафий”, сцепясь с кораблем, главнокомандующим над неприятельским флотом, производил и в самое то время пушечную и оружейную пальбу, отчего оный и загорелся. Корабль же “Трех Иерархов”, лежа на якоре и сражаясь с двумя неприятельскими, увидел в опасности адмирала и, тотчас от- рубя якорь, изготовился к абордажу. Но, приметя, что неприятельский корабль горит, принужден был принятое намерение оставить, дав сигнал, чтобы все военные шлюпки поспешали к “Евстафию”. Подгоревшая у турок мачта упала поперек на наш корабль, сцепившийся и почти уже завладевший оным, и тем в пламень привела и наш. В самом скором времени после того корабль наш взорвало, за которым следовал и неприятельский. Сие происшествие и то, что турки не могли уже более терпеть зря столь жестокую и неустрашимую с нашей стороны атаку, привели флот оттоманский в трепет, который, отрубя якоря и подняв паруса, бежать начал в великом смятении в порт под защищение крепости Чесме. Граф Орлов, подняв все паруса на корабле “Трех Иерархов”, стремился в самый нутрь неприятельского флота, но не был в силах догнать оный за легкостию турецких судов. Скоро после того обрадован он был известием, полученным о спасшихся с корабля “Евстафий”, между которыми адмирал (Г.А. Спиридов. — В.Ш.), капитан и брат его граф Федор Орлов находились».

А к месту гибели кораблей уже спешили со всех сторон русские и турецкие шлюпки*. Между ними разгорелось настоящее сражение. Бились фальконетами и ружейным огнем, таранным ударом и абордажем. Заметив в воде русских моряков, турки добивали их из орудий, забивали отпорниками и веслами. Видя это, ожесточились и наши. Особенно неистовствовали греки...

Капитана Круза взрыв отшвырнул далеко от корабля. Очнулся он уже в воде. Первым делом освободился от тяжелых наградных червонцев, которыми были набиты карманы его камзола. Затем скинул сам камзол, ботфорты, огляделся. Неподалеку, ухватившись за обрубок мачты, плавали несколько человек. Круз поплыл к ним. За мачту держались шкипер Петр Слизов*, мичман Пущин и артиллерийский прапорщик Моллер, все израненные и обожженные. Увидев подплывающего Круза, простодушный Моллер закричал обрадованно:

Александр Иванович, а каково я палил?

Хорошо палил! Хорошо. — Круз, схватившись за мачту, с трудом переводил дыхание.

Чтобы обессиленный капитан не утонул, его по очереди поддерживали. Так, помогая один другому, и плавали.

Нашла потерпевших шлюпка с «Грома». Полуголого Круза едва не зашибли веслом обозленные греки, приняв по ошибке за турка... Насилу их оттащили. Напоив ромом, спасенных доставили на «Три Иерарха».

Впрочем, существует легенда о спасении Круза, весьма правдоподобная. Когда к держащимся за мачту людям подошла шлюпка с одного из судов эскадры, в нее втащили всех, кроме

Круза. Капитан 1-го ранга умолял взять и его, но матросы отталкивали Круза прочь. Узнав в обожженом офицере ненавистного всем нижним чинам капитана «Евстафия», часто издевавшегося над ними, матросы схватили весла, чтобы забить его до смерти. Тогда-то захлебывающийся в воде каперанг и поклялся им, что, если ему сохранят жизнь, он больше никого пальцем не тронет. Крузу поверили и жизнь сохранили. К чести капитана 1-го ранга, он не только не предпринял впоследствии никаких попыток разыскать своих обидчиков, которых за покушение на жизнь офицера ожидала бы неминуемая смерть, но и сдержал слово. На протяжении всей дальнейшей службы он не тронул ни одного матроса, запретив при этом заниматься рукоприкладством на своих кораблях и другим.

* * *

Бомбардирский корабль «Гром» входил на Хиосский плес во главе второй вспомогательной колонны. Старшим на нем цейхмейстер эскадры Иван Абрамович Ганнибал. Второй колонне предстояло поддерживать линейные корабли и при необходимости оказывать им всяческую помощь.

К полудню «Гром» оказался на крамболе «Евстафия». Сражение к тому времени уже вступило в решающую фазу. Корабли авангарда и кордебаталии вели яростную перестрелку с турецким флотом. Команда «Грома» находилась меж тем в бездействии, горя желанием хоть чем-то помочь своим товарищам.

Дмитрий Ильин, облокотись на фальшборт, вместе с остальными офицерами внимательно следил за перипетиями баталии, бурно обсуждая увиденное:

Смотрите, господа, «Европа» ворочает оверштаг! Что же там у них могло стрястись, ежели Клокачев решился рвать линию баталии?

Глядите на «Евстафий», его сносит течением!

В начале первого пополудни над «Евстафием» взвились флаги сигнала: «Выслать к кораблю гребные суда».

Ну-с, — обернулся к капитану «Грома» Перепечину Ганнибал, — действуй не мешкая! Кого пошлешь за старшего?

Кроме Ильина, боле некого, — на мгновение задумавшись, ответил Перепечин. — Его мортиры пока без надобности, пусть проветрится!