Чесменский гром

Поиск неприятельского отряда был поручен Эльфинстону. Три линейных корабля и два фрегата вышли в море. Негропонтский рейд, где накануне видели вражеские суда, был, однако, пуст. Лишь у самого берега уныло качалась на волнах ветхая турецкая фелюка. Захват судна Эльфинстон поручил своему зятю, лорду Эффингейму, вместе с которым послал в поиск и сыновей. В полночь суденышко было взято на абордаж. Эффингейм горделиво доложил адмиралу, что фелюка отбита лихой атакой. Лорд беспардонно врал: команда суденышка сбежала на берег еще засветло. Довольный одержанной победой, Эльфинстон притащил фелюку к эскадре, на виду у которой она и рассыпалась... Глядя на плавающие доски, на кораблях смеялись:

— Не попал по коню кнутом, так хоть по оглоблям!

После неудачи у Негропонта стало очевидно, что турки улизнули из здешних вод окончательно, и Спиридов повернул обратно.

А вскоре достигла русских моряков печальная весть — пал Наварин. Все ходили, будто оглушенные, еще бы, ведь пал последний оплот экспедиции в Морее.

На следующий день показались вдали неизвестные суда. По бортам цвета охры и по четкости маневров быстро определили — свои! То был отряд бригадира Грейга. На грот-брам-стеньге «Трех Иерархов» реял кейзер-флаг, поднятый по дерзкому своеволию Алексея Орлова. Прогремела тридцатизалповая салютация. Орлов ждал к себе обоих адмиралов. И Спиридов и Эльфинстон сразу же высказали ему свои взаимные претензии. Главнокомандующий разбираться не стал:

— Оба хороши!

Екатерине отписал он по этому поводу следующее: «Если бы Эльфинстон хоть чуть проиграл, от бешенства... его могли бы все в порте быть заперты и неизбежно погибнуть, а теперь все мы вместе, что Бог даст»[54].

В конце встречи Спиридов попросил Орлова подождать, пока прибудет вызванный им с «Евстафия» флаг-капитан Плещеев. Далее разговор шел уже при наглухо закрытых дверях. Выслушав доклад Плещеева о преступной деятельности контр-адмирала Эльфинстона, Орлов долго молчал, перебирал представленные ему бумаги. Затем задумчиво посмотрел в открытое окно адмиральского салона.

— Не могу я, едва вступив в командование обеими эскадрами, начинать с ареста одного из командующих. Чтобы в Петербург под конвоем отправлять, мне надо самому приглядеться к деяниям его.

— Деяния имеются, ваше сиятельство, и вы об этом знать уже изволите! — сдерзил Плещеев.

Но Орлов пропустил дерзость мимо ушей.

— Верно говоришь, каперанг, но спешить я все же на сей раз не стану.

Пятнадцатого июня корабли подошли к острову Парос и, найдя укромную бухточку у местечка Трия, принялись пополнять запасы воды.

— Худая стоянка лучше доброго похода! — шутили на кораблях.

Парос — жемчужина Эгейского моря, родина Фидия и Праксителя. Солдаты и матросы, будто дети, радовались густоте трав, воркующим в зелени голубям.

— Вот где, Господи, благодать-то!

С «Ростислава», торопясь, перегружали на «Гром» бомбы. На «Саратове» спустили бригадирский брейд-вымпел. Злопамятный Эльфинстон добился своего: Ивана Барша[55] отстранили от капитанства. Сдавшего командование «Саратовом» бригадира определили в младшие лейтенанты... Так были оценены заслуги этого боевого офицера.

Наступала пора решающих сражений на море. Российская эскадра, покидая гостеприимный Парос, держала курс к анатолийским берегам. Где-то там, по сведениям арматоров Лабро Качиони, должны были находиться морские силы Великой Порты. Русские моряки выводили свои корабли с великой верой в успех. Им нужна была только победа!

За резными окнами кормовой адмиральской каюты лениво плескалась волна. «Реал-Мустафу» легко покачивало. Возлежа на подушках, Гассан-бей Джезаирли и торговец Ахмет-ага потягивали кофе и поругивали нерешительного великого адмирала.

— Ясно одно, — рассуждал Гассан-бей, — гяурам долго без портов в здешних водах не продержаться, нам следует истощить их в бесплодных скитаниях в море, а затем внезапно напасть и истребить!

— Светел твой разум, Джезаирли, — кивнул головой Ахмет- ага, — но послушай и мой совет. Не нравятся мне рыбаки, что крутятся все время подле нас. Поверь мне, пока их ладьи будут рядом, презренный Спиритуф будет знать о нас все!

Гассан-бей, поднявшись, подошел к растворенному окну и в раздумье глянул в голубую даль, где белели косые паруса греческих фелюк.

— Ты верно говоришь, Ахмет, — обернулся он к приятелю. — В самом деле, что делать здесь рыбакам? Зато есть чем заняться корсарам! Немедленно возьми несколько быстрых фрегатов и разгони этих негодяев. Пойманных казни на месте, а разговор по этому поводу с капудан-пашой я беру на себя.

— С этого дня у гяуров забот поприбавится! — самодовольно ухмыльнулся Ахмет-ага и запахнул стеганый халат. — Время — высшая из драгоценностей, так не будем терять его даром!

В тот же день по всему Архипелагу разгорелись кровопролитные схватки греческих арматоров с фрегатами Ахмет-аги. И горе было тем несчастным, кто попадал в его руки, живые завидовали мертвым... Корсары бились отчаянно, но, пока они вели неравную борьбу с легкими силами турок, линейные корабли Высокой Порты исчезли...