Честь

— В Рузаевке пересадка… Не извольте беспокоиться… Я вас оповещу, — участливо проговорил упитанный кондуктор. Мысли побежали совершенно по другому направлению и сконцентрировались на том теплом, предупредительном и заботливом отношении знакомых и незнакомых людей с момента прибытия Брагина в Москву раненным. Перед глазами ясно воскресла недавняя картина. Санитарный поезд земства в клубах пара врезался в дербакадер Александровского вокзала… Толпа встречающих москвичей… На перроне в белых халатах: врачи, сестры, санитары, администрация госпиталей… Едва Брагин спустился со ступенек вагона, его обступили студенты и курсистки с опросными листами, которые здесь же передавались на регистрационно-распределительный пункт. Но что поразило Брагина — это теплота, искренность и самоотверженность их работы, работы противников самодержавия, сознательно или бессознательно включившихся в патриотический подъем страны.

Брагин отошел от регистрационного стола. К нему подошла элегантная дама и, подавая маленький букет голубых незабудок, просто сказала:

— Желудская, Нина Александровна… Разрешите на моем экипаже доставить вас в госпиталь. Вы определены в дворянский… я в нем работаю…

Брагин с радостью принял приглашение Желудской, и через минуты они сели в роскошный экипаж, запряженный сытой, холеной лошадью.

— Куда прикажете, барыня? — почтительно спросил, укутанный в вату казакина, кучер.

— По Тверской — в госпиталь, Геннадий…

— Слушаюсь…

— Теперь скажите вашу фамилию, — просто, с улыбкой, спросила Нина Александровна, повернув красивую голову в сторону Брагина.

— Простите… Брагин… Я просто был ошеломлен незаслуженным вниманием с вашей стороны, — извинительно ответил Брагин, переведя взгляд на незабудки.

— Мой любимый цветок… У вас никого нет в Москве?.. чтобы я могла…

— Как никого?.. Я коренной москвич… У меня здесь мама, сестры, очаровательная старушка бабушка, Мария Ивановна Аничкова… Я не давал телеграммы, чтобы не волновать их, ранение пустяковое…

— Вы сказали, Аничкова?

— Да…

— Совсем белая, маленькая старушка?

— Да…

— Постойте, постойте… Да ведь это же общая любимица госпиталя… Может быть мы еще застанем ее, — радостно воскликнула Нина Александровна, переведя взор на круглые часы, покоившиеся на талии кучера.

— Геннадий, поезжайте резвее… нам надо застать в госпитале Марию Ивановну… вы знаете, старушку, которую вы часто отвозите домой…

— На Георгиевский один, как не знать… барыня настоящая…

Через десять минут Брагин прижимал к себе исхудавшее тело 72-х летней бабушки. Она дрожащими костлявыми руками гладила голову любимого Жоржика и неудержимыми слезами смачивала щеки счастливого внука.

— Мария Ивановна!.. Не откажите выпить, — ласково сказал старший врач, подавая старушке мензурку с успокоительными каплями.

Брагин закрыл глаза… мысли одна за другой, постепенно оставляли его, уходили куда-то далеко, далеко, словно растворялись в темноте наступающей ночи… Брагин заснул…

Яркое весеннее солнце ласковым светом заливало переполненный вагон-ресторан… Официанты в белых накрахмаленных куртках суетливо разносили по столам: утренний кофе, завтрак, фрукты.

— Последнее место, — почтительно сказал метр-д’отель вошедшему Брагину, указывая на маленький столик в противоположном конце ресторана. У столика, полуоборотом к подошедшему Брагину, сидела элегантная дама, устремив взгляд в чистое полированное стекло большого окна.

— Вы ничего не будете иметь против? — склоняя голову спросил Брагин.

— Разумеется, нет, — ответила незнакомка, переведя на Брагина смеющиеся глаза.

— Екатерина Максимилиановна! Какими судьбами? Приятный сюрприз, — радостно воскликнул Брагин, и прочитав в глазах незнакомки удивление, добавил: — Я бывший симбирский кадет… Брагин… Вы, конечно, не можете помнить меня… Ведь мы все на один шаблон… Черный мундир, синий погон, замшевые перчатки… но мы, которые хоть раз побывали на ваших пышных балах, пожизненно помним радушную мисс Френч.

— Я очень рада, — протягивая обе руки Брагину, просто сказала мисс Френч.

— Садитесь… садитесь… Так приятно провести нудное время поезда в обществе симбирского кадета и боевого офицера.

Она перевела взгляд на черную косынку и только что смеющиеся, радостные глаза подернулись грустью участия и жалости.

Мисс Френч, английская подданная по отцу, русская по матери, участливо расспрашивала Брагина об обстоятельствах его ранения, о временных неуспехах русской армии, рассказала о настроениях столицы, из которой возвращалась в свое родовое имение — «Киндяковку».

Екатерина Максимилиановна, объездившая весь свет, была необыкновенно интересной собеседницей, а маленький ирландский акцент, при безукоризненном знании русского языка, придавал ее речи какую-то особую прелесть случайного комизма, когда она думала по английски, а выражала мысль по русски. Новые друзья отказались от обеда в душном вагон-ресторане и решили пообедать на станции Рузаевка, на всю губернию славившейся своей изысканной кухней.

РУЗАЕВКА