Честь Афродиты

Как, когда они появились? Перед началом спектакля ничего подобного на занавеси не было. Лучи от кристаллов вспыхивали и тянулись к людям, в зрительный зал, казалось, до первых рядов. Здорово! Красиво! От изумрудного, до рубинового! От янтарно-золотого цвета до прозрачно алмазного, с неожиданными всполохами-переливами всех цветов радуги. Голограмма, спецеффекты. Тут же, усиливаясь, возникла музыка… Живая, настоящая… Мягко-мягко, тонко, скрипки, как предвестники нового дня, счастливого… Над краем оркестровой ямы обозначилась ссутулившаяся фигура и макушка дирижёра, его порхающие руки с чёрными рукавами фрака и белыми манжетами, перекрывающие порой свет лампы над его дирижёрским пюпитром.

Начинался балетный спектакль Юрия Григоровича. «Каменный цветок». Премьера. В театре имени Станиславского и Немировича-Данченко.

Григорий Михайлович Пастухов и Тоня, Антонина Николаевна – Волькина мама, удобно устроились на своих местах в глубине партера. Тоня с прямой спиной, чуть развернувшись к своему спутнику, подавшись вперёд. Красивая, на взгляд Григория Михайловича, родная. Сам он, вытянув ноги и оперевшись на левый подлокотник, держал её руку в своей. Как и остальные, смотрели на сцену… Сейчас… Сейчас… Антонина Николаевна перестала уже выискивать глазами затылок своего сына и девушки с ним. Её сын, Волька, с девушкой, Лерой – подумать только! – сидел впереди, там же в партере, на шестом ряду. Билеты у них были изначально вместе, но Григорий Михайлович уговорил Вольку поменять свои. Хорошо помнил, правда из своей далёкой молодости, что впереди балетный спектакль смотреть тяжело, стук пуантов отвлекает. Долбит, как дятел… Много дятлов. Потому и уговорил. А Волька на шестом ряду остался, Лера не возражала. И Тоня тоже, Антонина Николаевна, то есть.

В кои то веки выбраться в театр им предоставил Волька. Неожиданное явление. Событие. Тоня удивлялась, никогда сын не отмечался любовью к театру, тем более к балетному или оперному, а вот, теперь… Предложил сходить на премьеру. И не премьера была тому причиной, понимала Тоня, а та девушка, Лера. О которой знала, догадывалась и с тревогой ждала встречи с ней… Да и не Лера только причиной. Сегодня Антонина Николаевна с Григорием Михайловичем в ЗАГСе расписались. Да! Как муж и жена. Да-да-да! Она теперь – законная жена, а он её муж. Пастухов руки её неделю назад попросил… Решился! Кто бы мог подумать!! Она уж и надеяться перестала. Хотя – ждала! И вот… Так всё здорово получилось! И не на кухне это произошло, а в комнате, в присутствии сына и с цветами… А Волька в честь этого билеты потом на премьеру балетного спектакля достал, вот и…

Дрогнул и раздвинулся занавес. Лучи увели кристаллы самоцветов вглубь сцены, на задник… Появились фигуры актёров…

Григорий Михайлович поймал себя на мысли, что видит разворачивающееся действие и краски на сцене, как на третьем плане, чувствует тепло руки Тони, на втором, ему хорошо и уютно, а сам думает о другом. Это плохо, конечно, но о другом. Завтра ему нужно дать ответ. Завтра, вечером. Что он решил?

Три дня назад, в «Патерсоне», обычном магазине, что неподалёку от его дома, Григорий Михайлович случайно столкнулся с каким-то мужчиной в таком же вроде возрасте. Тележками столкнулись. Обычное дело между покупателями, случается. Извинились оба, разъехались, но через некоторое время вновь, также похоже случайно, оказались у одной и той же кассы. Понимающе вежливо улыбнулись друг другу, «здрасьте, опять вы»… Рассчитались, сложил продукты каждый в свои пакеты, и вот тут, этот человек, наклонившись к Пастухову, вдруг тихо прошептал:

– Григорий Михайлович, вы не возражаете, если мы с вами на несколько минут задержимся, переговорим? Извините. Это очень важно, и для вас и для меня. Не на долго.

Пастухов удивился. Детектив какой-то. Шпионские страсти. Незнакомец назвал его по имени отчеству?! Совсем незнакомый. Пастухов вновь оглядел человека, нет, на его памяти такого не было. Ни по каким статьям человек у него не проходил, они не пересекались. Вида Пастухов не подал, привычка держать себя в руках позволяла, кивнул головой. К тому же, в магазине было людно, манеры и интеллигентный вид человека его не насторожили… Но человек говорил шёпотом, значит, действительно было важно. И это решило.

Они почти порознь вышли из супермаркета. Вечер. Вокруг всё освещено. Людно. Много машин, много людей с детьми, многие с продуктовыми пакетами.